Выступление подходило к концу, и оставалась только лишь одна финальная песня. В последнее время Лэну было легко и приятно выходить на эту маленькую, почти импровизированную сцену, ведь он точно знал, что в клубе был хотя бы один человек, который его слушал. Которому нравились его песни, и он даже подпевал некоторым его «местным хитам». 
Ксандр, а это был он, и сейчас находился на своем рабочем месте, была его смена. Парень пританцовывал за барной стойкой, время от времени поднимая свои огромные голубые глаза, чаруя блондина своим взглядом. Лэну было тепло и комфортно рядом с этим человеком, притом настолько, что он больше не искал сторонних лиц. Ему хватало встреч с этим шатеном, разговоров с ним, приятного времяпровождения и секса, неизменного элемента их отношений.
Казалось, Ксандр не мог надоесть. Этот вечно улыбчивый, чертовски обаятельный человек всегда находил нужные слова, новые темы для бесед, придумывал, чем им заняться, чтобы разнообразить их… дружбу? Лэн не знал, как это именуется, его никогда не учили подобным терминам. Он хорошо разбирался в различных спектрах жизни людей, причисляя самого себя к их роду, но в отношениях был полным профаном. Дружба, отношения, любовь, симпатия, привязанность… Это все казалось чем-то одинаковым, неразличимым для того, кто никогда не испытывал ничего подобного. Лэн ненавидел ашенов, дружелюбно относился к людям, скучал по Дэвиду, был благодарен Изабелле, как-то приятельски относился к Энди, не смотря на его откровенно дерьмовый характер, но Ксандр… Ксандр стал тем, кто открыл в нем что-то новое, о существовании которого блондин и не подозревал.
Лэн улыбнулся этому удивительному человеку, благодаря молчаливо за то, что он появился в его жизни, окрашивая ее в новые цвета. Ведь именно Ксандр облегчил, пусть не на много, его страдания по Линчу. Говорил с ним, обнимал, наталкивал Лэна на мысль о том, что, конечно, это все печально, но Дэвид уже не вернется, как ты слезы не лей. Быть может, пару лет назад блондин послал бы этого «болтуна» на четыре веселые буквы, ведь тогда он не мог понять, почему человека нет, а все вокруг все равно ходят, смеются, улыбаются, пьют и веселятся. Почему солнце не остановило свой ход, а чайки продолжают кричать над океаном? Почему ничего не поменялось?
Время лечит… А присутствие человека, подобного Колду, только ускоряет сей процесс. После того разговора в пустующем еще домике Лэн и написал эту песню, которую исполнял сейчас в первый раз. Зазвучала ритмичная музыка, подходящая клубу, и блондин заметил, как бармен чуть встрепенулся – он не слышал этого мотива, а значит, что сейчас будет что-то новое.
- Возможно, я ошибаюсь… Может быть, я ошибаюсь… Но я готов был поклясться, что видел свет в конце тоннеля. Я раньше думал, что будущего больше нет, да, я раньше думал так, - нежно пропел Лэн, и его голос вновь взвился в небесам, - Откройся, начнем все с начала, давай спустимся к водопаду… Подумаем о былых временах и больше никогда не будем оглядываться… - он поднес микрофон очень близко к губам, и звук его пения стал каким-то вкрадчивым, - Что бы я делал? Что бы я делал, если бы тебя не оказалось рядом?.. Откройся же и впусти меня… Проведем здорово время, это ведь ерунда…
Музыка лилась и обволакивала, пока не прозвучал финальный аккорд и высокий удивительный голос Лэна не затих. Он поблагодарил своих слушателей и спустился, следуя к бару с немного застенчивой улыбкой. Главный его фанат и критик в одном лице ждал за стойкой, и Лэн не знал, что он скажет на счет последнего своего творения. А главное… понял ли он, что песня посвящалась ему?
Парень перекинулся с ним парой слов, заказал себе текилы с апельсиновым соком, и сидел, потягивая «Санрайз» через трубочку. Домой идти не хотелось, сон уже покинул его голову, выветрившись под действием волнения. Мистер Фостер – его Надзиратель – уже привык к ночным отсутствиям своего непутевого Подопечного. Уже и не ругался, только лишь качал головой. Даррен объяснил мужчине, что тот может спокойно говорить, что он сбежал ночью – к нему не будет претензий. Какой же человек пойдет среди ночи искать ашена?
Народ потихоньку расходился, и Лэну становилось все радостнее, ведь это значило – что у Ксандра будет больше свободного времени, чтобы поговорить с ним. А у него больше возможностей полюбоваться очаровательным барменом. От текилы стало веселее, и в один момент, когда шатен снова подошел к нему в перерыве между заказами, Лэн усмехнулся:
- Меня порою завораживает, как ты все это делаешь, - признался парень, откидывая длинную челку с глаз, - Наливаешь, поджигаешь… так ловко… Даже захотелось научиться также… - искренне улыбался он.

Лэн был поразительно удивлен, когда бармен не только подхватил его идею, но и развил ее дальше. Она идеей-то не являлась, а была простой шуткой, сказанной необдуманно, несерьезно. Ксандр же уже заявлял, что блондин будет его помощником в баре, будет полноценно работать здесь и делать коктейли также, как и он. Более того, в парня полетел небольшой стаканчик из крепкого стекла, который Лэн поймал рефлекторно, обладая неоспоримо лучшей, нежели у человека, реакцией. Эти радостные фразы и смех шатена заставили и Лэна мягко рассмеяться, коснувшись руки бармена:
- Стой-стой-стой, ты слишком сильно разогнался, - сквозь смех сказал он, - Кто же мне разрешит работать в людном месте всю ночь? – чуть тише сказал Лэн, с неудовольствием вспоминая о том, кем он является на самом деле.
Нет, был, конечно, один вариантик. Точнее, один человек, который мог выбить это разрешение на ночную работу, предъявляя документы о более чем законопослушном поведении блондина. Это было бы доказательством того, что Лэн может работать и по ночам, ведь за все семь лет проживания в Красной Зоне, блондин ни разу не был замечен в нападении на людей.
Этот человек уже помог однажды получить сегодняшнее место работы парня – певцом в ресторане и в клубе. Конечно, за него радели и Надзиратель, и приемная мамочка Изабелла, но разрешение все же выдавал именно он – начальник безопасности. Да-да, опять этот чертов Энди Грант, который, не смотря на свой отвратительный характер, был чем-то симпатичен Лэну.
Естественно, мужчина не был добродетелем и бескорыстно делать ничего бы не стал. Тем более что на руках у него были и другие сведения. Совсем об ином поведении Даррена, нежели числилось в официальных документах. О его ночных похождениях, которые не всегда заканчивались запрещенным сексом.
- Но мне будет интересно научиться этому хотя бы для себя, - согласился блондин. Ему хотелось проводить с Ксандром побольше времени вдвоем, найти еще какие-нибудь точки соприкосновения, завести общие интересы и хобби, кроме музыки. Быть может попозже и музыка их объединит, ведь у бармена был прекрасный голос и слух, насколько мог судить парень без специального образования.
Принятое решение прогнало едва начавшую накатываться сонливость, и Лэн заказал коктейль послабее, чтобы не быть слишком пьяным к началу «обучения» и не заснуть прямо на барной стойке, будучи переученным на человеческий режим жизни. Он верно ждал, когда люди совсем уже разошлись и под закрытие остались только самые стойкие, которые уже не осознавали, сколько выпили, и которые все не обсудили до конца какие-то общие дела.
Эти пять человек совсем не отвлекали ни бармена, ни Лэна, посему было решено начать задуманное. Честно говоря, блондин немного волновался, когда заходил на незнакомую ему территорию – за барную стойку. Он смущенно улыбался под нос, посматривая на своего новоявленного учителя, и пропускал чуть нервные смешки.
- Я тебе все переколочу и испорчу, - почти не сомневаясь в этом заявил блондин, сразу предупреждая о затратности обучения. У него, конечно, были какие-то деньги, но навряд ли их хватит на то, чтобы оплатить весь причиненный ущерб заведению, а потом еще безбедно питаться остаток месяца. Естественно, на него выделялись средства от государства – на одежду, еду и всякие мелочи вроде книг, но кто же сказал, что мистер Фостер – Надзиратель парня – отдавал ему все? Просить и клянчить Лэн не собирался, это было еще одной причиной, почему он устроился на работу. Так ему хватало на все, что он только ни хотел.

Лэн все осматривался, подмечая каждую деталь бара. Оказывается, за этой деревянной гладкой стойкой красивого цвета было столько всего! А ведь со стороны казалось достаточным того, что находилось в поле зрения простого посетителя – бутылки с алкоголем, стаканы, что еще то? Но оказалось, что приспособлений гораздо больше, и названий оных предметов Лэн даже не слышал. Кроме всего там был мини-холодильник, о назначении которого парень узнал чуть позже.
Ксандр рассмеялся, и блондин сразу понял, что выглядит смешно, хотя бармен принялся уверять его в обратном. Лэн мягко улыбнулся, покачав головой, показывая своему любовнику, что все понял, но не обижается. Его лицо, не скрытое челкой, всегда отображало все эмоции слишком ярко, именно поэтому парень носил такую стрижку, но сейчас длинные пряди были заброшены за ухо. Лэн не боялся Ксандра, он доверял ему все, даже свои чувства.
Кроме того, бармен настолько очаровательно улыбался, становясь моложе сразу лет на десять в этой ребяческой усмешке, что обижаться на него было просто невозможно. Хотелось улыбнуться в ответ, а не дуть губы, ведь Лэн знал – этот гиперактивный шатен был очень добрым, и у него было огромное сердце, он просто не мог обидеть тех, кто был ему хоть как-то близок и дорог. И Даррен был уверен в том, что причисляется к данной группе людей.
- Мне, на самом деле, все интересно, - признался мягким голосом Лэн, не убирая улыбки со своего лица, такого светлого. Эти клубные лампы всегда делали из него подобие ангела, невольно подсвечивая кожу и белые волосы, - Я не знаю, как это все называется, все эти приспособления. Мне бы было интересно про них узнать и как ими пользоваться тоже. Да и смешивать все это было бы забавно, - он пожал плечами, перечислив все долгосрочное обучение профессионального бармена. Но что поделать, если парню и правда была интересна работа своего любовника? Все это казалось каким-то волшебством с разноцветными переливающимися жидкостями, некоторые из которых еще и гореть умудрялись!
Лэн самостоятельно учился готовить по книгам и кулинарным передачам, это получалось медленно, методом проб и ошибок, осознанием того, что многие рецепты даны с примерным указанием норм. Но в целом парню нравилось экспериментировать, пробовать смешать то и это, чтобы получить какое-нибудь новое блюдо на ужин. Смешение коктейлей казалось чем-то подобным, только теперь у него был учитель, и Лэн надеялся, что быстро освоит данный материал, каким бы громоздким он ни был.
Ксандр открыл холодильник и достал оттуда лимоны (вот тогда-то блондин и осознал, что это была за серебристая маленькая дверца внизу). Покрутил в руках и снова зачем-то швырнул в собеседника так внезапно. Как будто ему нравилось кидать в Лэна различные предметы. Руки скрывающегося, но все же ашена поднялись молниеносно, неуловимо для глаза человека. Вроде бы только что стоял спокойно, а потом какая-то легкая помеха, незримое скольжение, и блондин уже стоял с двумя лимонами в обеих руках, крепко сжимая их длинными пальцами.
Стоял и виновато улыбался. Лэн не хотел быть лучше людей ни в чем. Он хотел ошибаться, допускать оплошности из-за легкой неуклюжести, которая была присуща всем людям без исключения. Единственное, когда он не возражал присутствию супер-скорости своих рук – так это при игре на фортепиано, когда определенный кусок мелодии требовал быстрого скольжения пальцев по клавишам. Когда руки должна были летать, успевая оказываться то там, то здесь. Но, тем не менее, Лэн отрабатывал все эти уроки днем, когда его способности ничем не отличались от среднестатистических. Упорство и трудолюбие, только так можно было достичь чего-то.
- Ах, понятно, - отозвался парень, когда Ксандр оповестил его о том, зачем второй раз заставлял его ловить предметы, - Я-то думал, ты хочешь забить меня до смерти, как истеричная жена, - Лэн проговорил шутку с невозмутимым лицом, будто это было серьезно, будто верил, что все жены кидаются в мужей тарелками. Только его глаза горели радостными огоньками, давая понять, что это был очередная шутка, только и всего.
Жонглирование двумя предметами далось ему легко. Он не прикладывал никаких усилий, чтобы подбрасывать и ловить лимоны, чередуя их до бесконечности. Поначалу Лэн проделывал это неуверенно, хотя цепкие руки рефлекторно перехватывали падающий предмет, а потом пальцы окрепли, поняв, что требует от них хозяин, и начали выполнять это действо даже быстрее Ксандра.
Три предмета были уже сложнее… Похвалы ради сказать, Лэн ни разу не уронил ни одного лимона, но часто случалось так, что руки забывали «отдать» предыдущий фрукт воздуху и приходилось останавливаться, чтобы не запутаться окончательно. В итоге парень замирал, держа в одной руке сразу два желтых лимона. Усмехался и пробовал снова, вырабатывая механичность этих четких движений.
Правда, случилась одна маленькая беда… Лэн все равно немного нервничал, пристально следя за летающими в его руках предметами, и в один момент просто не рассчитал силы, сжав лимон так, что брызги попали не только на него, но и на барную стойку и на Ксандра. Блондин смешно сморщился, закрывая глаза, а потом рассмеялся, показывая бармену-учителю то, что стало с бедным фруктиком. С кисти Лэна капал лимонный сок, и так ярко пахло цитрусами, это отчего-то только поднимало настроение.
- Мне кажется, я его убил, - делано печально сказал блондин, «горько» вздыхая, - А он был так молод… У тебя есть какая-нибудь салфетка?

Казалось, что это невозможно, но это было действительно так. Ксандр каким-то волшебным удивительным образом умудрялся нравиться с каждой минутой все больше и больше. Он беззлобно шутил и смеялся над ответными шутками, вел себя настолько свободно и раскрепощено, что Лэн чувствовал, как сам становится чуточку непосредственнее.
Блондин не прятал глаза уже долгое время, смотрел прямо в лицо, отвечая неприкрытыми взглядами, и почти беспрестанно улыбался. Это были маленькие намеки на то, как хорошо этому парню было рядом с Ксандром. Пусть блондин не проговаривал этого вслух, но по этим крохотным деталям можно было сложить довольно красивую картинку его отношения к бармену.
- Жизнь – жестокая штука, - отозвался на шутку Даррен, проводив каким-то задумчивым взглядом, как влажный язык Ксандра слизывает с длинных пальцев желтые капельки кислого сока. Это… завораживало. Признаться в большем чувстве, возникшем где-то глубоко в груди, блондин не смог, - Сегодня ты планируешь свадьбу с миссис Лимон, а завтра выступаешь с акробатическими номерами в баре, забыв от счастья про собственную безопасность, - слова Лэна были забавными. Хотя бы потому, что он произносил их совершенно неповторимо.
Люди, рассказывая анекдоты или придумывая какую-то шутку, обычно улыбались от уха до уха, давясь собственным смехом. На лице блондина была лишь легкая полуулыбка, а голос оставался ровным и мелодичным, будто он повествовал философские трактаты с жизненной моралью в конце, а не смеялся над «смертью холостого лимона». Все точки над «i» расставляла еще одна маленькая деталь – живые глаза Лэна, которые смеялись «громче», чем любые произнесенные им слова. Если бы Ксандр в полумраке заглянул в лицо любовника получше, он бы увидел чистую консистенцию счастья, переполняющую блондина изнутри.
Лэн выкинул смятый фрукт в мусорное ведро, почти столкнувшись с шатеном, потянувшимся навстречу, чтобы достать салфетку, и следом почувствовал крепкую ладонь, так откровенно сжимающую его ягодицу. Это смущало своей неожиданностью и такой откровенностью. Блондин робко улыбнулся в ответ, поднимая светлый взор, и наткнулся на хитрую улыбку лиса, шептавшего предложения, от которых кровь закипала в венах, а сердце приостанавливалось на миг, чтобы лишь шумно ринуться обратно в бой и отстукивать жизненный ритм в два раза быстрее.
- Ты мне льстишь, - спокойно отозвался Лэн, как-то неловко облизав губы. Внутри что-то защекотало, и так страстно захотелось прильнуть к жилистому горячему телу, сокрытому черным фартуком, который только зрительно вытягивал и без того рослого парня. Прижаться и найти своими губами его рот, чтобы вновь почувствовать пьянящий сладкий вкус поцелуя. Именно это и много чего еще сулили слова Ксандра, ответ на которые блондин придумывал недолго, - Но я останусь с тобой до утра… - шепнул в ответ он, делая короткий шаг назад, чтобы не привлекать внимания возможных зрителей. Хотя в основном посетители были заняты своими стаканами, да бутылками, а глаза их не сводились в одну точку.
- Настанет день, и я буду неловким, как трехлетний ребенок, - уже громко отозвался Лэн, как-то рассеянно улыбаясь. Это было еще одним напоминанием о том, что на самом деле он являлся ашеном. Но вот чудо – ничего в этот момент не почувствовал, кроме осторожности. Не стоило кричать о своих клыках на всю округу. Пьяные Надзиратели могли и выстрелить. Так, ради развлечения. А в целом, Лэна не охватила тоска, и не стало внезапно стыдно за свое происхождение. Может быть, это действовал алкоголь, все еще гулявший по жилам, а может, это было все то волшебное влияние Ксандра на его сознание.
- Жонглировать бананами? – переспросил Лэн, отлично понимая пошловатый юмор. В конце концов, он семь лет прожил среди военных, которые только и умели шутить, что про грудь, да то, что между ног. Но самому подхватывать подобный юмор было как-то не с руки, - Должно быть это не очень удобно. По крайней мере, здесь, - он улыбнулся и снова продолжил свои тренировки. Руки должны были запомнить, как действовать, чтобы даже при свете дня повторять эти отточенные движения.
Прошло совсем немного времени, когда последний человек, шатаясь, почти уполз за дверь, и сотрудники стали расходиться. Лэн присел на стул, как-то нервно ожидая, когда все уйдут. Понятное дело, что повар и официантка посматривали на него косо, понимая, зачем это он сидел тут до четырех утра с симпатичным барменом, постоянно пользовавшимся «спросом». Ксандр прощался с ними, говорил, что закроет бар, и, в конце концов, остался один охранник, приставленный именно к этому заведению. Он должен был закрываться вместе с Колдом, ответственный за его жизнь тоже. Мужчина не был доволен и не желал оставлять парня один на один с непредсказуемым ашеном. Это был такой абсурд…
Если бы Лэн действительно хотел смерти этого человека, то давно бы сделал это, а не устраивался бы работать сюда в вечернюю смену, запрещенную для хищных и непредсказуемых животных. В итоге, блондин ловко вытащил из-под барной стойки пистолет, заставляя охранника встрепенуться, и вложил его приятную тяжесть в руки Ксандру:
- Он меня конвоирует, если я попытаюсь откусить от него кусочек. Спокойного вам сна и спасибо за службу, - мягко проговорил Лэн, усмехаясь под нос, буквально насильно выталкивая вояку за дверь и запирая ее за его спиной, - Фух… Все… - выдохнул с улыбкой парень, поворачиваясь лицом к своему любовнику, - Ну что, мне уже можно начинать тебя кушать? Или подождем, когда охранник подальше отойдет?

Лэн ожидал, что бармен поддержит его шутку, рассмеется своим заразительным смехом, обнажая ровный ряд зубов и сверкая своими чудными глазами, но тот лишь шел навстречу быстрым шагом, а в этих голубых очах, схожих разве что со звездами, светились страх и беспокойство. Блондин недоуменно поднял взор, ему было не понять такого к себе отношения, ведь с самого рождения он был предоставлен самому себе. Если бы он умер когда-либо – это была бы полностью его вина.
В детском возрасте его смерти не заметили бы даже родители, посчитав, что «щенок» был слишком слабым и не жизнеспособным, и нужно сделать нового. Потом Лэн вовсе был предоставлен самому себе. Не стоило сомневаться в том, что соплеменники не заметили бы его гибели; большинство из них только жаждали расправиться с блондином, чтобы тот не ел их пищу и не мешался под ногами. Попав в Зону, не стало лучше. Надзирателям в большинстве случаев было плевать, что случится с их Подопечными; умрут – дадут нового.
Становление Лэна как самостоятельной личности, не нуждавшейся в чьей-либо поддержке, продолжалось уже при помощи небезызвестного Энди Гранта, который угрожал парню расправой пять-шесть раз в месяц. Он не уставал повторять, что покалечит блондина, отрежет ему что-нибудь или прострелит голову, но в итоге так ничего и не делал, продолжая щедро снабжать кое-какой помощью взамен на полученную информацию. Лэн порою думал, что если ему будут угрожать на самом деле, он по привычке не поверит, пока его мозги не окажутся на стене.
Парень не знал, что о нем можно беспокоиться. Никто так не делал, и Лэн не ожидал, что бармен окажется исключением и в этом случае. Почему? Что он делал такого, чтобы вызывать у Ксандра какие-то… непонятные чувства? Блондин не мог их идентифицировать. Он действительно не понимал их, хотя и прожил в Красной Зоне уже семь лет, но распознавать чувства отдельных людей оставалось для него непосильной задачей.
- Не стоит так беспокоиться, - только и успел вставить Лэн, но Ксандр все говорил и говорил, чуть сбивчиво и торопливо, будто боялся, что не успеет досказать все и его собеседник исчезнет или уйдет. Он был не во всем прав, у блондина была возможность тысячу раз подумать над своими действиями и дальнейшим поведением, пока охранник неторопливо соображал, как ему поступить. И он подумал. Хорошо подумал. Истина была такова…
Лэн стоял за барной стойкой, которая достигала его груди, защищая от выстрела снизу. У него была высокая вероятность пригнуться, уходя с линии огня, в то время как рядом стоящий бармен был человеком, не обладавшим такой феноменальной реакцией и скоростью. Попасть в блондина, не задев Ксандра, в полумрачном помещении с мелькающими огнями и вспышками света, было очень проблематично, даже обладая недюжинными навыками стрельбы. Из этого следовало то, что охранник побоялся бы использовать огнестрельное оружие, ведь знал, что, конечно, за убитого ашена ему ничего не грозит, но за раненного или не дай Бог убитого человека его будут судить со всей строгостью процесса.
Лэн видел, как рука охранника потянулась к пистолету на боку – это было основное оружие стражей в людных местах, заряженное всего лишь «дротиком» с транквилизатором. В нем было снотворное, от которого не было бы вреда, даже если бы неудачник попал в Ксандра. Пистолет-пулемет на ремне остался нетронутым, это гарантировало безопасность блондина. Все это пронеслось в голове Лэна за пару секунд, что могло свидетельствовать только об одном: инстинкты не забываются. Существо, привыкшее выживать безо всяких на то приспособлений, обладающее несметной силой, высокой скоростью и уникальной ловкостью, не подставит себя под прямой удар человека.
Сообщать об этом бармену Лэн не стал – о своих мыслях, тактике и стратегии – зачем? Парень и так был взволнован не на шутку, его бегающий взгляд, как-то странно ласкающий лицо Даррена, говорил об этом ярче слов. Блондин лишь вздохнул, улыбаясь своему любовнику, и поднял руки, чтобы погладить его по красивой колкой щетине на лице.
- Я не буду, - мягко проговорил Лэн, желая успокоить своего друга, тем самым избавив и себя от многочисленных вопросов о том, что же значат все эти эмоции, - Обещаю, больше такого не повторится… - шепнул он в губы, отвечая нежностью на поцелуй Ксандра, все еще тая от прикосновений этих губ. Правда, ощущение от поцелуя было немного сбито продолжением речи бармена, который внезапно решил обсудить его прическу. Лэн удивленно распахнул глаза, глядя на своего партнера.
Сначала он не понял, к чему это было сказано, ведь парень подстригался регулярно по мере отрастания волос, но оказалось, что Ксандр имеет в виду смену прически в общем и целом. Убрать челку? Открыть полностью лицо и, самое страшное, глаза? Лэн не хотел, чтобы люди и, тем более, ашены видели его глаза. Он мог улыбаться в лицо этим мерзким тварям, говорить ровно и спокойно, но знал, что его взгляд мечет яростные молнии, что рассказали бы о своем отношении заранее.
- Я от тебя и не прячусь, - проговорил Лэн, все еще сомневаясь в предложении Ксандра. Он и, правда, не скрывал лица, будучи рядом с этим шатеном. Челка послушно ложилась за ухо, и глаза сверкали яркими топазами от радости видеть этого вечно растрепанного парня, - Но… если ты хочешь, я попробую, - рискнул ответить блондин, чувствуя, как делает какой-то широкий шаг вперед. Долгие годы он стоял на одном месте, заняв какую-то твердую позицию в своем мировоззрении, а теперь буквально физически ощущал, как начинает меняться. Плохо это было или хорошо, Лэн еще не знал и не мог предугадать, хотя и изрядно боялся этого.
- Пойдешь со мной? – попросил бармена Даррен, крепко перехватывая того объятиями за талию, - Может заодно сам поменяешься, - он поднял с улыбкой руку, растрепав еще больше эти мягкие прядки темных волос. Постричься… Лишиться своей естественной завесы для Лэна было подобным тому, чтобы голым выйти на улицу. Ксандр был обязан быть рядом, чтобы стать моральной поддержкой. Как всегда.

Лэн беспрестанно улыбался своему собеседнику и внимательно слушал его, не смотря на то, что ловкие руки бармена уже скользили по телу блондина, заставляя его чуть нетерпеливо подрагивать, а губы то и дело прикасались к обнаженной коже – лица, шеи, рук – всего, до чего можно было дотянуться. Парень вообще находил ситуацию забавной и очень эротичной, шептать о каких-то делах, пусть и несерьезных, когда все откровенно двигалось к сексу. Обсуждать прически и волноваться по этому поводу, когда тело абсолютно точно давало понять, что время для разговоров подходит к концу и следует заняться более насущными вопросами.
- Тогда я назло скажу, что мне не понравилось… Хочу посмотреть на Ксандра-блондина, - усмехнулся по-доброму Лэн, ответно даруя ласки и поцелуи своему любовнику, хотя задним мозгом понимал, что они находятся не в «слепой зоне» камер, развешенных по всем углам танцпола. Это было сделано для безопасности, а также отчетности охранных служб, но сейчас они были совершенно некстати.
Мысленно Лэн уже приветствовал майора Гранта, который, несомненно, наведается к нему после просмотра сего откровенного видео. Того, что увидит Энди блондин не стыдился, этот властный человек, казалось, и так видел его насквозь. Но приходилось проводить молчаливый переучет того, что он – Лэн – мог предложить навестившему его гостю взамен на чистый лист личного дела без отметин о нарушении. Можно было бы, конечно, поступить умнее – утащить Ксандра в ВИП-комнату, где камер не стояло, или вообще в пустующий домик. Но разве благоразумие могло остановить юношеский пылкий порыв?
И вот Лэн уже покоился на барной стойке, замирая от восторга и удовольствия, так резко нахлынувшего на него. Глаза невольно закрывались от всего, что Ксандр проделывал с ним, так развратно и бесстыдно, и музыка, звучавшая вокруг, создавала атмосферу работающего бара. Будто бы вокруг все еще ходили люди, танцевали под ритмичный трек и смотрели на них, всецело отдающихся друг другу. Когда фантазия становилась слишком яркой и реалистичной, Лэн распахивал глаза, и это острое чувство только подстегивало его возбуждение, и без того достигающее невероятных вершин рядом с таким умелым и ласковым партнером.
Блондин не мог сказать точно, сколько продолжалась эта лихорадочная агония наслаждения, сколько раз он поднимался на вершину пика к самим небесам и сладострастно падал вниз… Он был будто бы пьяным, хотя алкоголь давно уже выветрился из его крови.
Когда Ксандр, наконец, остановился, усталый и донельзя счастливый, Лэн не чувствовал ног – они стали будто ватными, и парень почти упал, когда слезал с их пьедестала разврата. Это бы случилось, если бы не крепкие не смотря ни на что руки бармена, подхватившего его с добродушной и чуточку самодовольной улыбкой. Блондин усмехнулся в ответ, он почти и не слышал, что говорил ему этот красивый парень. Ему хотелось одного – лечь на что-то горизонтальное и унять свое безумное дыхание, восстанавливая способности слышать и видеть.
Надо ли говорить, что Лэн заснул практически моментально, едва опустился на мягкую кровать и прижался к теплому боку партнера? Его переполняли самые разнообразные чувства и эмоции, большинству которых блондин так и не смог дать объяснения. Он крепко спал до самого утра и даже дольше, пока организм не отдохнул и в голову не стали приходить неприятные мысли. Так всегда… После чего-то более чем замечательного наступает расплата, и пока она была только в виде душевных сомнений. Им нельзя было быть вместе по закону этого маленького государства, и вчера они поступили крайне неразумно. Лэн боялся, что тот же Энди может навредить бармену, который навряд ли знал, как себя защитить, пробыв в Красной Зоне всего ничего.
Ежели сам Даррен встанет на защиту своего любовника, то буквально распахнет перед майором свою слабую точку и даст ему еще больше возможностей «раскулачивать» его на информацию, нарыть которую месяц от месяца становилось все труднее. Лэн лежал, тихонько поглаживая спящего парня, который стал так дорог за эти дни, и надеялся, что Энди сейчас не до их странных отношений. Хотя и надежда эта была очень слабой… Энди всегда было дело до всего.
- Доброе утро, - нежно проговорил блондин открывшимся внезапно голубым озерам глаз и, не удержавшись от страстно накатившего желания, поцеловал Ксандра в губы. Блондин был благодарен ему за эту ночь, и даже не из-за секса, хотя тот и был шедевральным, а из-за доверия, оказанного ему. Бармен остался с ним, спокойно и безмятежно спал в обнимку с тем, кто, по сути, мог в любой момент вцепиться в горло. Лэн боялся, что когда-нибудь его сущность даст о себе знать, хотя в открытую всегда смело и дерзко заявлял, что он – человек.
Пока безжалостный контроль не давал сбоев, но это не значило, что такая вероятность подошла к абсолютному нулю. Лэн повалялся еще немного с любовником, а потом принялся собираться, натягивая на себя одежду, собранную со всего пола, смущенно вытирая салфетками барную стойку, испачканную страстью. Волнение нарастало с каждой минутой, и блондин снова благодарил про себя Ксандра за то, что тот согласился пойти с ним в парикмахерскую. Он чувствовал себя ребенком, которого ведут на прививку – было страшно и не хотелось того, что с ним обещали сделать. Лэн едва не вцепился в руку своего спутника, когда парни вышли на улицу и дошли неторопливым шагом до нужного заведения, но сдержал себя, лишь судорожно вздохнув и тихонько кивнув, переступая через порог.
Наверное, это было смешно, но Лэн сидел на вращающемся кресле, как насаженная на кол жертва – с абсолютно прямой спиной и мраморным лицом. Только глаза, то и дело, показывающиеся миру, выражали испуг и неуверенность. Светлые прядки, будто выжженные перекисью, падали на пол одна за другой, и вместе с ними Лэн терял свою уверенность в себе.
Для него прошла целая вечность, пока парикмахер не сказала, что все готово. Лэн буквально чувствовал, как колотится его сердце, он смотрел на улыбающегося Ксандра и не мог понять по его выражению лица, все хорошо или плохо. Медленно и нерешительно блондин повернулся к зеркалу и замер. На него смотрел совершенно другой человек. Вся его мягкость и нежность, сглаженная длинными волосами, пропала, как дым. Обнажились острые скулы, и лицо казалось хищным, резким и дерзким. Хотя, может быть, это была всего лишь иллюзия, кажущаяся воспаленному ожиданием и страхом сознанию.