Солнце выдалось особенно кусачим нынче, даже для ашена, пробывшего в этом специфическом «заключении» около семи лет. Жара и духота стояла невыносимая, коей не бывает ночью. Иногда, Лэн скучал по этому – по своей родине, где никто его не заставлял есть что-то невкусное и жесткое, где можно было бегать по живой природе почти в чем мать родила, ощущая прохладу и влагу ночи. Охотится… О, это незабываемое ощущение погони, слежки, преследования добычи, а потом превеликое удовольствие – вонзить свои длинные острые клыки в трепещущую плоть. Почувствовать, как невероятно горячая солоноватая кровь стрельнет тугой струей в рот, ударив в носоглотку металлическим запахом.
Здесь запаха металла было полно и без крови. Люди ходили с оружием, носили кучу обработанной руды на теле, и многие вещи были до сих пор не понятны блондину, хотя с большинством вещей он свыкся. Об этом мог говорить его совершенно не типичный ашену пирсинг в губе. Это был мальчишеский интерес. Сделал и забыл, считая, что отдал свою какую-то дань человеческой культуре. А еще, если быть честным, это был жест отрицания. Лэн не хотел быть ашеном, теперь – не хотел. Он презирал себя за то, что не может полностью убрать из головы эту жажду крови и все еще чувствует сонливость в полдень.
Наверное, Даррен был одним из лучших подопечных. Он не перечил. Надо есть овощи – будет есть овощи, даже попытается приготовить их (худо-бедно). Надо спать ночью – ляжет в кровать и, даже если не заснет, не встанет оттуда до утра. И Надзирателя не трогал, впрочем, и дружеских отношений к нему не испытывал. Лэн находился на перепутье – своих он ненавидел, а окончательно слиться с людьми физически не мог. Иногда он старался делать все «правильно», чтобы быстрее покинуть эти стены. Там, в городе, можно устроиться на работу и жить в своей квартире одному, как рассказывал Дэвид. Он много говорил про Портленд, завлекая тогда еще малыша Даррена чудесами человеческой жизни. Главное, что там никто не будет знать, что ты ашен, а значит, что и самому можно будет постепенно забыть об этом прискорбном факте. С другой стороны, было банально страшно уходить из Красной Зоны. Здесь он был «старичком», имеющим кое-какие привилегии, здесь он точно знал, что и как делать. А в городе он будет предоставлен самому себе, и Лэн не был уверен, что готов к этому.
За этими каждодневными размышлениями он и был застигнут. Мальчишка сидел на крыльце своего дома, вытянув длинные ноги и спрятав лицо в тень. Тело не так бурно реагировала на солнечные лучи, как глаза, поэтому блондин из-под челки наблюдал, как тени пролетающих птиц скользят по его голым ногам. Он уже готовился подняться, оправить шорты и зайти внутрь, решив, что достаточно «загорел», а точнее измучил свою молочную кожу, как его настиг странный крик-возглас.
Лэн вскинул голову, узрев красивую женщину, стоящую неподалеку. Она вскинула руку в странном жесте, и юноша прищурил глаза. Это был как острый нож по сердцу. Лэн принадлежал племени, которое поклонялось новым богам и перестало ставить тотемы, но племена дикарей он встречал, что все еще продолжали считать себя животными. И это были совсем не радостные встречи. Племена этих звероподобных ашенов были жестокими, куда более сильными и развитыми физически. Болячки на щеках женщины говорили о том, что у нее были усы, которые зверски вырвали эти глупые люди, как будто эти штуки могли чем-то помешать. А поступь была настолько мягка, что блондин даже не почуял, как она приближается к нему.
Вероятно, это была женщина-кошка, олицетворявшая все повадки этих грациозных животных. Манер этих племен Лэн не знал, но за секунду определил, что надо показать ответный жест. В конце концов, если это приглашение к беседе – так тому и быть, а если оскорбление – определенно надо ответить тем же. Был день и солнце слепило глаза, поэтому Лэн, попривыкший к этому, имел куда больше преимущества, чем женщина, жмурившаяся так подслеповато, что ее было отчасти жаль. Он поднял руку, изображая тот же знак, напряженно ожидая ответной реакции. Что сделает эта женщина? Отчаянно набросится или подойдет с добрыми намерениями?
Особенного желания разговаривать у Лэна не было, брюнетка была одной из Них, из тех, кто растерзал в своих диких инстинктах того, кто был более чем дорог сердцу юноши. Но сразу отгонять незнакомку Даррен не стал. Все новоприбывшие ашены были какой-то невидимой ниточкой, связывавшей его с родным домом. Там уже не было ничего. Родителей он потерял еще в детстве, а старое племя, кочующее то туда, то сюда, он бы уже и не нашел в огромном мире. Но эта неопределенная тоска по родине порою сводила с ума.
Эта женщина выглядела взрослой. У нее не было каких-то возрастных изменений, ведь тридцать лет для ашена, это совершенно не срок, даже не треть жизни. Но в глазах сверкала какая-то мудрость и уверенный опыт. Наверное, она уже была матерью, в тотемных племенах по слухам это случалось еще раньше, чем у многих. Лэн данной радости был уже лишен. Он подвинулся на деревянной гладкой доске, приглашая присесть рядом, с интересом посматривая на женщину из-под челки.
- Вы только прибыли сюда? – тихо спросил он, едва та приблизилась, - Могу принести вам воды, жарко сегодня… - это было уважение, конечно, ведь женщина была чуть ли не в два раза старше него. Ненависть – еще не повод, чтобы грубить и презирать опытных женщин. К тому же, все можно было использовать в свою пользу при желании, - Меня зовут Лэн, - он уже и забыл про свое настоящее имя. Иногда оно всплывало в голове, но казалось слишком сложным для произнесения. Это было так странно. Забывать имена родителей, соплеменников, забывать все. Это было, казалось, сотни лет назад.

Кажется, предположение о том, что этот странный жест был предложением своего рода дружбы, было верным. Женщина как-то успокоилась и даже просветлела лицом, и направилась к блондину, удобно (на ее взгляд) усаживаясь рядом на деревянном крыльце. Лэн не стал возражать – уж как сидеть, это точно было дело каждого. Он осмотрел незнакомку ближе, пряча прямой взгляд за длинными прядками челки. Женщина, действительно, была взрослой, но не утратила молодого очарования. Пусть ее лицо было шершавым из-за холодных потоков ветра, царивших в той местности, где обитало ее племя, а руки были грубыми, как у мужчины, брюнетка казалась Лэну привлекательной, насколько могла таковой быть для него женщина.
Нельзя было сказать, что Даррен был геем, это было слишком человеческое понятие. Он, как и многие ашены, не видел принципиальной разницы, с кем удовлетворять свои животные потребности, возникающие время от времени. Но с представителями своей расы блондин не хотел иметь ничего общего, поэтому приходилось нарушать закон о запрете на отношения между ашенами и людьми. В случае если бы случайно, от него забеременела девушка – он бы моментально отправился на электрический стул. Выбор был сделан путем простой логики.
Лэн услышал согласие на его предложение и молча кивнул, поднимаясь на ноги и забежал в дом. Его Надзирателя не было дома, он понес отчет в специальный центр, спокойно оставив своего подопечного одного. Блондин здесь был куда дольше многих, поэтому его знали большинство работников Красной Зоны. С одной стороны, это играло на руку парню, с другой – если натворишь чего-то противозаконного, то тебя узнает, даже служебная овчарка (ну, это к слову, ведь из животных в лагере были только хладнокровные – те, коих ашены не хотели сожрать).
Налив стакан прохладной воды, Даррен вернулся на крыльцо, протягивая оный собеседнице, и снова сел на свое излюбленное место, бегло осмотрев тех, кто прошел мимо. Странное удовольствие – смотреть на проходящих из окна или сидя на крыльце, но ни с кем не заводить беседу. Этот разговор произошел впервые за долгое время, и был даже как-то непривычен.
- Значит, Кейси. Повезло вам с именем, - тихо сказал блондин, сложив ладони на своих угловатых коленях, - Хотя, может быть, я просто уже привык к этим именам, - он пожал плечами и помолчал. Женщина задала еще один вопрос после верного утверждения о том, что парень здесь давно. Лэн медленно кивнул, - Семь лет, - это огромный срок. Он успел уже поменять двух Надзирателей и теперь жил с третьим, новеньким и совсем неопытным. Но тому повезло, что блондин был самым тихим подопечным, который здесь вообще может быть. Его было, действительно, не видно и не слышно, к тому же, он уже четко знал, что можно, а что нельзя делать.
- Я уже привык здесь жить, - коротко отозвался Лэн на вопрос, подумав. Нельзя назвать эту жизнь плохой или, напротив, хорошей. Просто живет, - Если слушаться правил, то тебя никто не трогает, и можешь заниматься своими делами. Сначала это кажется скучным, а потом находишь что-то свое. Здесь очень много нового для нас и интересного, придуманного необычайно развитыми людьми, - тихо рассказывал Лэн, глядя вдаль, - Это даже начинает нравиться. На самом деле, ты всегда будешь знать, что ты в заключении, в плену, и тебе уже никогда не познать вкус охоты, даже когда пройдешь их задания и выйдешь в город, - добавил он, пожимая плечами.
Лэн уже не видел в этом ничего ужасно-депрессивного. Раньше это добивало сознание. Дикий зверь не мог привыкнуть в клетке. Но клетка была золотой, и Лэн познакомился с клубами, концертными залами, библиотеками, спортивным залом – это завлекало юное создание, это было что-то новое и неизведанное. Ему понравилось плавать в бассейне, танцевать в клубах и пить алкоголь, который частично был таким же вкусным, как кровь, от которой он в основном отказывался. Жизнь человека была не плоха, но он представлял сейчас все ужасы, царящие в голове охотницы рядом с ним, и понимал и ее тоже. Ее сломили, ее поймали и заточили в рабство какое-то, гордую воительницу. Уж ей-то точно будет не просто свыкнуться с этим, Лэн-то попал сюда совсем ребенком.
- Если вы захотите спросить, не пытался ли кто-то выбраться, отвечу – пытались и не раз, всех ждала жестокая смерть, - спокойно констатировал блондин, чуть скосив глаза на ашена, - Помимо удивительных вещей люди придумали массу удивительного же оружия. Вот так у нас тут обстоят дела… - Лэн не собирался приободрять женщину дикого племени. Она была достойна того, чтобы слышать горькую, но правду. Воительнице суровых краев не пристало слушать радужный бред о том, как тут хорошо и кормят овсянкой.

Мудрости у женщины было не отнять. Не смотря на то, что она находилась тут всего лишь несколько дней, из которых большую часть времени пребывала в медицинском центре, где на нее составлялись необходимые документы и проводились исследования – мало ли какую непонятную болезнь ашены могут перенести из своего мира – Кейси быстро уловила всю суть Красной Зоны. Людям, действительно, был дан негласный приказ сделать из этих иноземных существ человека.
Объяснялось все это мягко и ненавязчиво, мол, хочешь жить в этом мире спокойно, должен подчиняться нашим правилам. Но ведь чем больше слушаешься этих приказов и просьб, тем больше становишься другим. Сначала ты начинаешь вести дневной образ жизни, постепенно забывая, что такое охотиться ночью. Потом переходишь на человеческую пищу, и в тебе день ото дня угасает желание съесть своего учителя, потому что как-то наедаешься этими странными овощами и мясом других животных. Годами ты контактируешь с людьми, перенимая их привычки, и вот тебе уже интереснее сходить в театр, посмотреть на актеров, нежели затаиться в углу и кинуться на тонкую шею прелестной барышни.
Сначала не понимаешь, зачем на территории Красной Зоны находится столько развлечений. Ведь в клубы и бары пускают не только людей, но и ашенов, совершенно законно и спокойно. Зачем баловать подчиненных в тюрьме? А потом ответ появляется в голове, если ты достаточно умен для этого. Это как наркотик. Тебе начинает нравится культура людей, тебе кажется, что в таком отдыхе и развлечениях люди и живут день ото дня. Пищу тебе приносят, скучать не дают – разве это не прекрасно? За это можно и отказаться от крови разок-другой. А потом начинает хотеться больше, когда умные охранники начинают нашептывать про Город, который сулит еще большими прикрасами жизни.
В одном мудрая охотница была не права. Мозги здесь не промывали, искусственно заставляя ашенов забыть о доме. Нет, каждый живущий здесь прекрасно помнил все, что было до портала, и это было еще хуже. Лэн, к примеру, видел грязь, отчаянные попытки выжить, вечные войны за территорию, и сравнивал с тем, что получил здесь – странную свободу в стенах тюрьмы. За тебя все делают, тебя ублажают, а в ответ тебе всего лишь нужно казаться человеком (против этого Даррен ничего не имел).
- Конечно, помню, - все же ответил блондин, не став делиться с гордой женщиной своими знаниями. Она сама дойдет до этого со временем, и тогда у Кейси, гордой воительницы горного племени, останется два варианта – смириться или умереть. Лэна это не особенно печалило, так было всегда, - Я родился в небольшом племени, мои родители погибли, когда мне было около двенадцати лет. Благо, к тому времени я отлично охотился, потому что был еще более худым и неприметным. Сестер и братьев у меня не было, как и сверстников, поэтому, когда появился портал, я с надеждой пошел туда, - коротко рассказал свою биографию Лэн и пожал плечами, - Мне было нечего там терять, кроме свободы.
Блондин не видел это ужасным. В конце концов, на родине он тоже подчинялся приказам и указаниям старших ашенов, предводителя племени. Ничего не поменялось, за исключением того, что теперь им командовала «еда». Но со временем это представление угасло, люди были слишком умными и развитыми для простой пищи. Лэн стал воспринимать их, как равных, а потом и больше – лучшими, чем ашены.
- Только одно я могу сказать. Это не самое ужасное, куда мы могли попасть. По крайней мере, здесь нас не убивают просто так и не ставят над нами опыты, а пытаются сделать равными, - часть правды Лэн, конечно же, скрыл. Он не стал рассказывать опять же о том, что попадаются Надзиратели, которые это продолжают делать. Просто так мучают своих подопечных, истязаются над ними, порою убивают, а потом трактуют это как превышение рамок самообороны. Не рассказал он, что существует милая потеха «Бои Ашенов», когда люди ставят ставки на них, как на петухов, кто кому размозжит первее голову. Это все было подпольно, незаконно, но все же существовало, и знал об этом не только Лэн.

Ответы, как понял Лэн, женщине не очень понравились. Воительница гордого племени Барсов напряглась и прищурилась, вкрадчиво задавая уточняющие вопросы. Ей было, естественно, не понять, как можно стать равным тому, кого она считает едой. И, по сути, она была права в этом суждении, но не рассматривала другой стороны этой «медали». Люди здесь были не тупыми обезьянами, прыгающими по лианам с ветки на ветку, добывая пищу с помощью примитивных дубинок и камней. Они были разумными и куда более образованными и научно подкованными, нежели ашены, кои слова наука-то не знали.
Блондин задумался на время – стоит ли объяснять это Кейси или просто пожать плечами, оставляя ее уточнение без пояснений? Ответить однозначно, заканчивая на сим диалог, или все же проявить некое снисхождение к «новенькой»?
- Равными людям, - протянул Лэн, заметно растягивая гласные в словах, чтобы увеличить свое время для размышления. Теперь он и не скрывал, что подбирает нужные фразы для разговора с ашеном. Голубые глаза вознесли взор к небесам, щурясь от яркого полуденного солнца, и снова направили взгляд на собеседницу.
- Не знаю, как вам объяснить это, ведь вы только попали сюда, вы не знаете людей от слова «совсем», - наконец, решился ответить блондин, - Я понимаю, вы считаете их чрезмерно развитой пищей. Я знаю, я сам был таким семь лет назад. И, признаться, я тоже недоумевал первое время и старался идти против системы, - Лэн лгал. Когда он только попал в Красную Зону, он был мальчишкой, к тому же слишком трусливым перед холодным оружием, которым ему угрожали. Он забился в угол и старательно делал все, что ему приказывали, боясь даже взгляд поднимать на своего Надзирателя, но ведь об этом не обязательно знать гордой охотнице, едва спустившейся с гор.
- Но прожив тут семь лет, я понял кое-что, - протянул юноша, - Представьте, что какое-то малочисленное племя ашенов ворвалось бы на вашу территорию и вело бы себя агрессивно, убивая ваших друзей? Как бы вы поступили? – он взял недопитый стакан воды, не обладая брезгливостью, и отпил из него глоток, - Думаю, вы бы ответили тем же и уничтожили бы наглецов на корню. Я ведь прав? – помолчав, Лэн продолжил, - Когда ашены ворвались в мир людей, они убивали всех, кого видели. Так с чего бы им относиться к нам доброжелательно? Мы здесь всего лишь гости, причем непрошенные, - немного жестко говорил блондин своим тихим голоском, - Наше племя на их месте бы убивало каждого, кто посмел бы свой нос показать из этого портала. Так что, если хорошо подумать, люди проявили странное благородство, снисходительно разрешая нам находиться на их территории и даже гарантируя свободу при одном условии. Надо всего лишь перенять их законы, правила их мира. Разве это плохое требование для хозяев этой земли?
Долгие годы в Красной Зоне не прошли бесследно. Даррен научился рассуждать, как человек, коим и стремился стать, хотя бы в сознании окружающих. Он старался уверить самого себя, что он человек, а не ашен, поэтому говорить в Кейси, произнося слова «мы», «наши» и прочие фразы, которые равняли его с кровопийцами, было откровенно тяжело. Лэн научился закрывать глаза на тех людей, которые были ничем не лучше, чем убийцы их чужого мира – которые били своих, пытали их, а некоторые и насиловали. Уродов всегда хватало, к тому же, если честно, блондину не было жаль ашенов.
- Опыты? – переспросил второй вопрос блондин, поставив, наконец, стакан на деревянное крыльцо, - Это изучение чего-то неизведанного. Говорили, что, когда ашены только попали сюда, люди изучали нас. Смотрели, как мы питаемся, откуда берутся те или иные способности. Брали у нас кровь на анализ, чтобы сравнить с человеческой, ну и не только кровь. Местные люди - высоко развитые существа, они достигли многого в познании мира, поэтому мы были им интересны. Но теперь все позади и никого из наших не мучают больше, это запрещено, - это была тоже ложь. Такого запрета не было никогда, и Лэн догадывался, что подпольно люди продолжают свои махинации, может быть пытаясь получить какие-то сыворотки из крови ашенов, чтобы стать такими же сильными и ловкими, как они, а может чего-то другое. В этом парень не был силен, однако наслышан был, особенно, как доставалось бедным гермафродитам, которые показались людям откровенным чудом.

С каждым словом блондина, женщина все больше и больше понимала и набиралась информации об этом мире. Она задавала все меньше вопросов и, кажется, с большинством высказываний парня соглашалась. Лэн сам толком не мог дать ответ, зачем он это рассказывает, явно подталкивая Кейси к законопослушному поведению. В последнее время он много времени проводил за наблюдениями, а точнее – слежкой за ашенами, а потом либо убивал их, если была причина или удачное стечение обстоятельств, либо сохранял. Только лишь для того, чтобы было, чем прикрыть свои грешки в глазах начальника безопасности, любившего слушать про «тайны» иноземного народа. По сути, Лэн занимался предательством, поэтому логичнее бы было подбивать опытную охотницу на что-то запретное – на восстание, агрессию и негатив в сторону людей, чтобы та сорвалась и отправилась прямиком на электрический стул.
Однако Даррен не рассказывал об ужасах, творившихся в подполье, умалчивал он и о тех редких ублюдках, что попадались среди людей Надзирателей, да и просто работников Красной Зоны. Он ограждал людей красивой сказкой, лившейся так мерно, как песня, из его уст. Он защищал их словесно, выстраивая целые баррикады, и был готов каждому существу этой расы придумать оправдание его поведению.
Наверное, это тоже было с какой-то стороны логично и объяснимо. Ведь одного человека Лэн не смог уже уберечь от хищных инстинктов ашенов, и теперь пытался вдолбить в очередную заведомо опасную голову то, что они хорошие, и нужно их слушаться. Блондин уже был человеком в полном смысле этого слова. Если бы привычку к человеческой жизни можно было назвать отравлением, то кровь Лэна была полна этого яда, он распространился по всему организму и властвовал над ним.
Если бы Кейси жила здесь немногим дольше, она бы непременно заметила бы сама, если бы жила неподалеку, или бы услышала рассказы о том, как неподобающе ведет себя этот миловидный парень. Он прекрасно общался со своим Надзирателем, а среди приятелей вне своего дома у него не было ни одного ашена. Все отлично видели то, как Лэн выходит их дома и приветствует многих людей, а с некоторыми перекидывается короткими диалогами, улыбаясь и обнажая ровный ряд белых зубов. Это могло быть и показателем простой общительности, если бы не одно «но». Своих же, ашенов, Даррен попросту не замечал, а все обращения к нему игнорировал.
Изредка он заводил незначительные разговоры, как сейчас, с воительницей племени Барсов, но не более того. Он и о ней забудет через несколько дней, не питая никаких доброжелательных чувств.
- Конечно, барс ест ашенов. Но они его за это убивают. А я, как думаю и вы, не хотим быть убитыми, - мягко пояснил парень на очередное возражение со стороны женщины. А потом даже улыбнулся легонько, выслушав странное предположение охотницы. В их племени были странные законы, не похожие на более «современное» племя, в котором рос Даррен. У них не было таких предрассудков и предубеждений, как не было и подобного пантеона богов и тотемов.
- У нас в племени так не считали, как не считают и здесь. Люди здесь помешаны на знаниях, для них это основа жизни. Они хотят разгадать все тайны вселенной, - коротко отозвался парень. Его не утомляла любопытность женщины и не казалась чем-то неправильным. Наверное, только лишь потому, что планов на день у блондина не было, вот он и тратил свои минуты времени на то, чтобы поговорить с новенькой в Красной Зоне. К тому же, чем черт не шутит, может быть, ему зачтется это и прибавит баллов, если Надзиратель будет справедливым. Выйти из этого гнилого места хотелось с каждым часом все больше. Выйти и исполнить свою мечту – посетить могилу одного давно забытого всеми Надзирателя.

Большинство принципов и примет диких племен, Лэн, как и все его племя и семья, считал простыми предрассудками. Некоторые из них, конечно, не были лишены смысла, по типу определения погода по летящим птицам или звездам, но в основном это был набор древних как мир убеждений шаманов. Вот и эта – о запрете узнавать что-то новое – казалось блондину бредом чистой воды. Что такого может быть от того, что ты узнаешь, почему листья зеленые, например? Вот узнал ты волшебное слово «хлорофилл», и что дальше? Ни тепло, ни холодно от этого, зато удовлетворил потребность в чем-то новом, «накормил», так сказать, свой жаждущий мозг.
Племя Лэна было своего рода современным, они уже не верили во всяких многочисленных богов и считали, что на все воля природы (как сказали бы более развитые люди – эволюции). Если природа так сделала, значит так надо, а почему так надо – надо еще разобраться. Поэтому попав в среду обитания, где все вокруг стремились к знаниям, а более того – имели безграничные возможности для изучения всего нового и неизведанного, Лэн почувствовал себя в своей тарелке. Но не говорить же охотнице племени Барсов, что она несет очередную ересь. Тут дело даже не в вежливости, парень, хоть и был мужского пола и тоже охотился в свое время, а после тренировался у одного из лучших людей в военном деле, понимал, что не справится с этой дикой женщиной, черпавшей свои навыки и силу, кажется, из самой земли.
Лэн уже давно утратил подростковую ловкость и гибкость, с которой обходил многих взрослых ашенов, а набрался только каких-то странных человеческих навыков, которые были отнюдь не грациозны.
- Я считаю, что узнавать новое не только можно, но и нужно, - ответил, наконец, Даррен, не сходя со своей позиции, - С того времени, как я попал сюда, я узнал много нового, и, как видишь, я живой, Боги ничего мне не сделали. Зато теперь я легко справляюсь с головными болями, например, потому что знаю как, - привел простой пример парень, пожимая плечами. Конечно, болезни и боли в теле у ашенов были редкостью, они жили в экологически чистом мире, без заводов и фабрик, а, следовательно, были здоровы, как кони. Но здесь все явно менялось.
Первое время голова вообще раскалывалась от этого тяжелого непонятного запаха, когда ветер дул не с океана (относительно чистого), а со стороны Портленда. Надзиратель давал мальчишке какие-то белые круглые штуки, впоследствии оказавшиеся простыми таблетками аспирина, и чудесным образом боль улетала в неизвестность, оставляя после себя ватную пустоту. А мужчина смеялся над Лэном и говорил, что в городе «воняет» еще хлеще, особенно в заводских районах.
- Вам уже сказали, где и с кем вы будете жить? – поинтересовался Лэн, чисто из любопытства. Ну и из наработанного желания знать все обо всех, чтобы было больше возможности покрывать свои грешки, - Если у вас будет соседка, можете быть более спокойной, значит, у вас будет опытный Надзиратель. Такие обычно спокойные и рассудительные и не творят глупостей, - пояснил блондин просто так. Его наставник был одним из таких, это было даже скучно. Зато точно знаешь, что ничего неординарного ожидать от него не стоит.

Кейси высказала свое мнение на счет короткого монолога собеседника. Оно было довольно странным на взгляд многих, но Лэна ничуть не смутило – он еще помнил традиции и обычаи диких горных племен. К тому же рассуждения девушки ничуть его не волновали и никак не задевали, ему было ровным счетом плевать, если быть уж честным, что она думает.
Блондин не верил в Богов, он верил в природу, которая его сотворила. На сим ее сила заканчивалась, и она никак не могла влиять на его поступки. И уж тем более наказывать его как-то за то, что он развивается как личность.
Конечно, можно было за уши притянуть то, что у него – Лэна – погибли оба родителя в междоусобной войне, а сам он попал в этот лагерь строгого режима. Но, кажется, люди называли это судьбой – и эта теория вероятности была куда ближе к парню, чем какие-то мифические Боги, решившие поглумиться над ним с самого детства. В конце концов, во всем племени он был не единственным, кто не чурался узнать что-то новое, но большинство ашенов не страдали, а жили полной и счастливой сытой жизнью. Так что это было простым совпадением.
- Вы вольны думать, как вам угодно, - мягко сказал Лэн, но за ангельским тембром голоса слышалось легкое безразличие. Вроде бы он и не хотел обижать собеседницу, но показал, что ее убеждения его никак не касались. И следовать им он ни в коей мере не будет, причем никогда.
Зато он с удовольствием и, действительно, с интересом выслушал очень короткий рассказ охотницы про свой новый дом. Даже такой малый набор информации был очень важен для него (по понятным уже многим причинам). В голове Лэна строилась логическая цепочка: если у Кейси была соседка, то, значит, она попала в руки к уже опытному Надзирателю, знающему, что делать. Ашен из племени Барсов была новенькой в Красной Зоне, следовательно, ее соседка находилась здесь дольше по времени. В редком случае Надзирателю, пусть даже опытному, давали двух подопечных сразу – это было физически сложно совладать с еще агрессивными созданиями.
Кейси в административных зданиях сочли заведомо опасной, раз назначили ей Надзирателя мужского пола (о чем блондин понял по слову «он» в обращении женщины). Казалось бы, эта информация ничего не давала, но Лэн считал иначе. Каждая крупица знания давала ему очень много. Капля за каплей, он собирал все, и использовал в собственных целях. Ручейки информации собирались порою в целые реки, а потом текли по нужному руслу.
- Может быть, - уклончиво ответил Лэн на фразу собеседницы о том, что ее Надзиратель говорит неправильные вещи, - Но если он делает совсем неправильные вещи, то ты в любой ситуации можешь обратиться в административный центр или непосредственно к органам безопасности, они помогут тебе, - блондин не заботился о том, что женщина еще не понимала, про какие здания и структуры он говорит. Главное, чтобы она запомнила эти названия. Поможет это или нет, парня не особенно волновало.
Он-то прекрасно знал, что если охрана не захочет – никто бедняге не поможет, все потом оправдают и «обелят» в глазах общественности. Лэну было ничуть не жаль.

Это было совсем не удивительно, что женщина, не раздумывая, отказалась от помощи сторонних лиц в незнакомом ей мире. Дело было даже не в том, что она остерегалась людей в принципе. Просто традиции и обычаи были настолько сильны, что Кейси впитала их с молоком матери, как думалось блондину. Он не мог ее обвинять в этом, только лишь подумал, что ей будет сложно ужиться в Красной Зоне, ежели она будет продолжать упрямо строить из себя полуашена-полузверя.
Обучение здесь строилось по тому принципу, чтобы сделать из кровопийц людей, целиком и полностью избавив их от прошлого, от звериных инстинктов. Лэн считал, что это правильно, но делиться с еще «дикой» женщиной не собирался – все равно это было бы бесполезным, она не поймет его сейчас, едва оторвавшись от своего племени. А вот пока ее усы будут подживать ранками на щеках, у нее будет время подумать, обдумать все его слова и прийти к какому-либо выводу.
Блондин не считал, что делал какое-то благое дело. Он не наставлял новенькую на путь истинный, только говорил часть своих мыслей. Надо признаться, малую часть. И делал выводы о том, что будет с Кейси в будущем. Пока, ее прогноз, на взгляд парня, был неутешительным. Особенно, если Надзиратель ей попадется не очень адекватный, добрый, понимающий и хороший.
- Это уже ваше решение, - мягко сказал Лэн. Он настаивать не будет. В чужие дела он совался только лишь тогда, когда собирался навредить данному лицу. Пока Кейси не вызвала в нем жгучей ненависти, да и хотя бы просто презрения. Она не рассуждала о том, что люди – это еда, поэтому нервничать не надо было.
Блондин поднялся с крыльца, подбирая забытый стакан из-под воды с деревянных дощечек, и улыбнулся:
- Было приятно с вами пообщаться, но мне пора. Уже обеденное время, и я бы хотел что-то приготовить, - он не скрывал, что занимается этой человеческой деятельностью. Не добывает пищу и не пьет кровь, а именно готовит еду. Жарит, варит, запекает, готовит на пару и прочее. С каждым годом он набирался опыта в данной области, ведь не каждый Надзиратель был готов отдавать часть своей зарплаты, чтобы накормить его в ресторане или сам делал вкусные ужины.
Обычно взрослые мужчины, прошедшие военное обучение, были не способны к ведению домашнего хозяйства от слова «совсем». Вот Лэну и приходилось взваливать это на свои плечи, без особенного удовольствия, но куда деваться… Грела только одна мысль о том, что он делает человеческую работу. Как человек, а не как ашен.
Мило улыбнувшись женщине на прощание, Даррен удалился в свой домик, даже и не думая приглашать ее на обед вместе с ним или же договариваться о новой встрече. Он не хотел иметь никаких дел с ашенами.