Это ужасно-ужасно-ужасно! Это просто ужасающе ужасно!
Коди шел по городу раздраженный и потерянный. Он гордо отказался от сопровождения и топал к своему нынешнему жилищу, стараясь не отвлекаться ни на что, хотя мир казался удивительным, полным сюрпризов и неизвестных вещей. Смотреть это не хотелось – не позволяла вышеназванная гордость.
Мало того, что его, как какого-то дикаря и простофилю в охоте, облапали все, кому не лень. Проткнули вену в локтевом сгибе, зачем-то собирая кровь, заглянули, простите, и в рот и задницу. Его продержали в каком-то вонючем помещении почти неделю! Так еще и после всего проделанного, ему грубо объяснили какие-то нелепые правила и как безродного щенка вытолкнули на улицу.
Да с чего вдруг он, гордость племени Архарзас, будет подчиняться собственной же еде? Коди честно, будучи не скандальным и истеричным, пытался объяснить глупым людям, что он не собирается тут жить – он вернется обратно. Что его племя воюет там за еду, и если они прекратят эти глупые издевательства, он даже простит им это и не скажет остальным воинам, что тут полно пищи. Но над ним только смеялись.
Глупые нелепые люди! Неужели они не знают, что они – только лишь убойные животные, которые накормят его ночью? Впрочем, этого сделать не удалось, хотя Коди уже попытался. Получил по голове, между прочим, больно. Вспомнив об этом, шатен потер затылок, все еще ноющий от тяжелого кулака, а на руках красовались свежие синяки. Эти люди не такие безвольные и тупые, как в их мире. Это усложняло задачу.
Было раннее утро, поэтому идти было не так сложно. Правда, хотелось спать. Но этому помогало то, что в голове крутилось столько мыслей, что юный гермафродит не мог их переварить. Зачем эти правила? Какие такие баллы? Зачем выходить в город, если хочется обратно, в родное племя? Что за херня, в конце концов, вокруг происходит? А главное, почему я теперь Коди Прайс и должен откликаться на это странное, до крайности нелепое имя?
Воин гордого маленького племени решил, что лучше выспаться, а потом уж решать все вопросы. На голодных желудок, тем более, думалось совсем плохо. Коди сглотнул тягучую слюну, провожая взглядом чайку в небе. В ней тоже текла горячая вкусная кровь, жаль летать шатен не умел.
Отворив дверь во вроде бы нужный домик, Коди осторожно осмотрелся. Инстинкты охотника не покидали его, заставляя быть предельно осторожным. Но внутри было тихо, только какой-то совсем юный мальчишка со светлыми длинными волосами сидел в углу дивана (откуда в голове только появлялись эти странные слова, означающие, видимо, названия этих предметов?) с книжкой.
- Привет, - тихо сказал гермафродит, неуверенно заходя внутрь, осматриваясь получше. Мальчик, вроде бы, был ашеном, подсказывало внутреннее чутье. Он выглядел совсем маленьким, но чувствовалось, что ему было гораздо больше лет, чем на вид.
- Кажется, теперь я буду жить с тобой, - неловко продолжил Коди, с интересом рассматривая книгу. Что этот парень делает? Что это за книга и зачем она нужна? Что он в нее смотрит? Там рисунки? Или что? Но она не выглядит каменной.
- Меня назвали Коди. У тебя тоже есть какое-то имя здесь? Как ты попал сюда? – зачастили вопросы из красивого рта. Мальчик выглядел потерянным, поэтому он подсел к блондину на диван довольно близко. Он показал собеседнику пустые ладони, предъявляя тем самым, что не имеет оружия и плохих намерений.
- Расскажи мне, пожалуйста, что это за место? Меня только что мучили эти странные люди… Они совсем другие, нежели у нас! Что все это значит? – и снова затараторил он, добавляя в конце предложения, - Извини, я навязчив, но я сейчас в таком состоянии, что укушу сам себя за вену, - это было метафорическое выражение, выражающее степень безысходности. Старики поговаривали, что был такой ашен, который дошел до такого голода, что не мог уже никого поймать и от безысходности разодрал себе руку и пил свою кровь, пока не умер, не сумев вовремя остановиться. Наверное, это были легенды, но вот выражение среди ашенов прижилось.
Коди говорил высоким приятным голосом, настолько мелодичным, что даже испуг и беспокойство не заставляло его неприятно звенеть. Как будто парень был хорошим камерным певцом с поставленным голосом. Он поджал под себя ноги, окончательно показывая всем своим видом, что доверяет собеседнику и ждет его помощи, сдаваясь ему на милость.

Ашен был странный. На носу его находились какие-то прозрачные штучки, как из слюды. А волосы напоминали каких-то длинных червей (или существо, которое очень давно не расчесывалось). Впрочем, Коди видал совсем диких ашенов. Те еще и в нос вставляли кости и в уши, и в губы, а женщины – даже в грудь.
Еще этот странный ашен протянул руку. Зачем? Как будто давал что-то, но в ладони ничего не было. Шатен осмотрел ладонь, и мальчик ее убрал. Что это было такое? Какой-то ритуальный жест? Надо ли ему ответить тем же?
- Дориан, - повторил гермафродит. Дурацкое имя. Почему всем нам дали настолько смешные и непонятные имена? Ведь у них же уже были свои, вполне неплохие, зачем надо было выдумывать другие?
Размышлениям не дали ходу. Новоявленный сосед начал говорить, а Коди только хмурился. Тюрьма? Курорт? Что это такое? На словосочетании «альтернативная реальность» бедный парень совсем сник. Он понимал с пятого на десятое, и, вероятно, не по его мозгам было осознание этого места. Единственное, что шатен уловил, это – правила. Их, по мнению разумной еды, нужно было соблюдать. Но они не объясняли, почему они сами не хотят соблюдать правила ашенов. Зато это пояснил Дориан. Их было слишком мало. Это многое объясняло. Малочисленные племена часто присоединялись к более крупным семьям, предпочитая такое пленение смерти. Присоединялись и жили по правилам сильнейших.
Неужели это был настолько странный мир, что еда здесь была сильнее и разумнее их, прирожденных охотников? Это не укладывалось в голове. Тем более что сам Коди был из гордого племени, которое никогда не сдавалось. Они бились до конца, за честь жить самостоятельно, своим родом. Эта гордость за свое имя помогала им выигрывать во многих схватках. А многочисленные гермафродиты племени возобновляли численность населения, когда более слабые физически женщины погибали.
- Я из племени Архарзас, - ответил на понятный вопрос парень, - У нас было небольшое племя, но мы выживали из года в год, - его распирала гордость за свое племя.
Каждый ашен племени был в какой-то степени родственником, поэтому Коди любил их и не собирался бросать их. А теперь он был от них далеко и, наверное, они сочли его мертвым. Его дочери будут рассказывать легенды о ее папе, который спас племя, родив ее, а потом погиб, как воин. Правда, это слабо утешало гермафродита. Он надеялся увидеть, как дочь сама вырастет и выйдет замуж, как полагается, и родит сама, подтверждая, что «жертва» Коди была не напрасна.
- Мы перебирались на новое место, когда еда закончилась и потерпели много потерь, когда увидели эту штуку. Которая мерцает и похожа на вертикальную воду. Там уже было более крупное племя и нам пришлось сразиться с ними, - в мелодичном голосе продолжала звучать гордость, - Мы не сдавались. Мы никогда не сдавались! Но кто-то сбил меня с ног, и я попал в эту воду… и очутился тут. Где слишком много света и много еды, но она какая-то не такая, как у нас.
Коди закончил свой рассказ и пытливо посмотрел на собеседника. Быть может он сможет что-то сделать? Может, вдвоем они что-то придумают?
А еще его терзали какие-то природные инстинкты. Дориан сказал, что ашенов тут мало. Это навевало на мысль о сравнении с собственным племенем. Может этой «новой семье» тоже нужно дать возможность возродиться? Может, ему снова придется рожать? Это было ужасно больно и невыносимо, но гордость и смелость воина заставила его не проронить и звука и справиться с этим испытанием. Радость от содеянного затмила все болезненные воспоминания, поэтому Коди был не против это повторить, если только это поможет увеличить количество ашенов и выбраться отсюда.
- А ты? Расскажи о себе? – заинтересованно спросил Коди. Рядом с тобой он начал успокаиваться. Ты добрый и милый, это шатен уловил сразу. Неужели плохой ашен будет делиться своей едой?
Он взял предложенный пакетик, с интересом рассматривая его. Понюхал. Потрогал прозрачный целлофан, не зная, что это такое. Потом узрел какую-то штучку на суженом конце и, посмотрев на Дориана в поисках одобрения, откупорил ее. Запах крови ударил в нос. Аж желудок свело, а клыки приятно зачесались, вылезая из своих гнезд.
Гермафродит уже давно нормально не питался, поэтому не мог физически отказаться от этого лакомства. Он припал к образовавшейся дырочке губами, вытягивая холодную густую жидкость и моментально проглатывая. Было немного неудобно и непривычно, ведь он не кусал, хотя это рефлекторно хотелось сделать – цапнуть что-то, впиться крепкими зубами в мягкую плоть. Ну, так тоже сойдет.
Мощное горло, как насос, втягивало в себя жидкую пищу, к которой ашены были привычны с рождения, направляя ее в желудок. Это заставило высокие скулы гермафродита порозоветь. Наконец-то он был сыт! Закончив с трапезой, которая многим людям могла показаться омерзительной, Коди улыбнулся своему собеседнику, все еще клыкастый, а оттого еще более милый.
- Спасибо, это был очень большой жест с твоей стороны. Я в долгу не останусь, обещаю! – кивнул Коди, не забывший еще повадки охотника. Он устроился удобнее на диване, чувствуя, как зубы возвращаются в «мирное состояние», поджав под себя ноги и чуть прижимаясь к собеседнику, приготовившись его слушать.
Такое откровенное поведение, нарушавшее интимную зону другого ашена, диктовали женские гормоны, резко выброшенные в кровь гермафродита. Его мысли о малочисленном племени и присутствие какого-никакого, а мужчины рядом, заставляли его тело подстраиваться под действительность. Были и другие предпосылки этого. Живя в родственном племени, тесно близком друг с другом, Коди привык относиться так к своим соплеменникам, которые принимали объятия и прикосновения в знак уважения, дружбы и открытости.

Когда Дориан поднялся и снял очки, отойдя на должное расстояние, шатен задумался над своим поведением. Логическая цепочка в его голове выстраивалась быстро и легко: он был новеньким в этом доме, совершенно незнакомым парнем, и тут же позволил себе такую вольность, как прижаться к постояльцу данного жилья. Правильно, что его жест мог быть расценен неправильно.
- Извини, - мягко проговорил Коди, усаживаясь ровно на диване, что далось с трудом. Его существо, переполненное женскими гормонами, требовало какой-то непонятной защиты, что абсолютно не нравилось самому шатену. Он был один, и его племени не было вокруг, так что женские манеры поведения были совсем ни к чему. Напротив, должны были пробудиться все воинские черты, которые только имелись.
- Не пойми меня неправильно, - объяснился он, - Наше племя было маленьким и почти все друг другу приходились родственниками. Я просто привык открыто выражать симпатию к человеку, для нас не было ничего предосудительного в тактильном общении.
Коди внимательно выслушал информацию о том, что крови тут не будет. Это навлекло на гермафродита легкий страх – чем же тогда питаться? Кормежка раз в неделю казалась крайне скудной. Он уже к вечеру проголодается вновь, и что ему делать, если пакета крови он еще не заслужил? Поэтому шатен тут же решил осведомиться об этом:
- Чем же здесь питаются? Люди в том странном помещении говорили мне что-то про человеческую пищу, - неуверенно протянул он, - Что это такое? Чем они питаются? – в голове промелькнули странные мысли. Вдруг они едят каких-нибудь жуков или червей? Это было бы невообразимо ужасно.
Последующая информация была интереснее. Оказывается, собеседник Коди был не последним ашеном в племени, более того – принцем, сыном вождя. Теперь, видимо, старый вождь остался без наследника. Редко, когда у ашенов бывало много детей сразу, природа как-то жестоко ограничивала их рождаемость. Видимо, чтобы таких сильных хищников не стало слишком много.
- Я тоже был очень важным в племени, - просто рассказал Коди, не хвастаясь, но все же с толикой какой-то гордости, - Мое рождение было достоянием Бога Шраув, он решил, что именно я должен был спасти родное племя от вымирания.
Бог Шраув (в иных племенах именуемый по-разному) был Богом двуликим – порою, он олицетворялся как женщина и мужчина, сросшиеся спинами, с четырьмя ногами, четырьмя руками и двумя головами. Женская его половина была светлой и заведовала рождением, а мужская – темной, и олицетворяла ночь, время охоты, и, собственно, распоряжался он воинскими качествами ашенов. Иногда, его видели простым гермафродитом с двумя же головами. Суть оставалась одна.
В племенах охотников уважительно относились к данному божеству, ведь в любой момент мог настать тот день, когда его помощь окажется просто необходимой, и тогда он вселит в женщину свое дитя, обладающее способностью к рождению и к войне одновременно. Поэтому у Коди было полное право гордиться собой, своим рождением и предназначением.
- Но здесь… Я не знаю, что мне делать здесь, - признался шатен, пожимая плечами, - Там, дома, было все просто и понятно. Я должен был охотиться, защищать свое племя. Может быть, если бы была на то воля вождя, я бы снова дал жизнь ребенку, - взволнованно сказал он, вспоминая о том, что оставил там.
Маленькая дочка, которая теперь навряд ли увидит своего отца. Это было ужасно, и лицо гермафродита приняло немного горестное выражение. Он помолчал, вспоминая и свою возлюбленную, с которой они хотели основать семью. Быть может, она тоже уже ждала от него ребенка, а он теперь и не узнает.
- Моя дочь, - печально произнес Коди, поднимая глаза на блондина, - Неужели, я потерял это все навсегда? Неужели, отсюда нельзя добраться до дома, обратно? – страх прошел и уступил место растерянности и беспомощности.
Наверное, этот молодой ашен его не понимал. У него не было детей, это было написано на его еще детском личике, а уж тем более не было детей, которых бы он сам родил. Навряд ли сын большого племени был гермафродитом. Ему было не понять, что испытывал сейчас этот ашен. Коди никогда не испытывал сильную привязанность к ребенку, которого породил, материнский инстинкт не пробудился в теле молодого воина, он все также стремился воевать и охотиться, а не сидеть с плачущим дитем. Но теперь, оказавшись без возможности видеть дочь, шатен четко прочувствовал, как ему не хватает этого маленького комочка.