Прошел почти месяц с тех пор, как Коди прошел через портал. Ему стало многое известно про людей, про их привычки и распорядок дня. Перенять их все сразу, естественно, не получалось, и шатен также продолжал пить кровь каждую неделю, а по ночам долгими часами лежал, не смыкая глаз. Его сосед по комнате уже давно видел пятый сон, а Коди ворочался, не в силах найти себе место.
В целом, он был вполне послушным мальчиком. Попыток нападать на людей не совершал, потому что уже пару раз получил по голове, еще не выходя из исследовательского центра, и это было совсем неприятно. К тому же сосед продолжал твердить, что люди – неплохие существа. Конечно, гермафродит не верил в этом и не доверял никому из рода человеческого, потому что в лице каждого человека, как бы они не были похожи на них самих внешне, Коди видел только пищу. Пищу, которая не позволяет ему нормально жить.
Хорошо, что Коди был спокойным и рассудительным, в истерики не впадал и каким-то внутренним импульсам не поддавался, особенно, когда был сытым. Особенно в этом помогал сосед – Дориан был внешним символом спокойствия, олицетворением того, что ашен может чувствовать себя хорошо и уютно, даже ведя образ жизни своих жертв. Вот Коди и решил – привыкать.
В тот день он с самого утра чувствовал себя неважно: вставать, когда светит солнце, не хотелось совершенно, он не выспался, а на завтрак был куриный бульон с кусочками мяса, который он хлебал весь этот месяц вперемешку с жиденькими кашками. Шатен понимал, что все это для его же блага, ведь наполовину жидкая пища более лояльно принималась его организмом, хотя первую неделю живот болел просто ужасающе.
Запихнув в себя половину порции, Коди огрызнулся на Надзирателя, отказываясь продолжать завтрак, и удалился в свою комнату. Настроение падало все больше, ему не хотелось, чтобы его трогали, ходили рядом, обращались к нему и тому подобное. К обеду ситуация прояснилась, когда низ живота протяжно и противно заныл. И тут Коди настиг вопрос – а, собственно, что ему делать с этим в этом мире? В своем все было просто – были шерстяные животные, у которых мягкая и плотная шерсть отлично подходила в данном случае, обладая прекрасной впитываемостью.
Коди подошел к Надзирателю, ведь он же был тут главный, и тихонько объяснил свою небольшую проблемку. Кто смущался больше при этом странном диалоге, определить было сложно, но итог был определен – и шатен отправился в больницу. Мужчина выдал ему денег и махнул рукой, мол, мальчик взрослый, привычный, справишься. Подложив какой-то клочок ненужной тряпки, шатен побежал в больницу, ругаясь про себя, ведь надо было заранее подготовиться, знал ведь, что это настанет рано или поздно. Знал, но ничего не сделал – так его забавлял и пугал одновременно новый открывшийся перед ним человеческий мир.
В больнице настало время для нового смущения. Надо было как-то объяснить врачу в приемном отделении, зачем он пришел, но после пары смущенных слов «внизу» и «кровь», женщина только натянуто улыбнулась: «Гермафродит?». Коди кивнул, ему уже сообщили, что в этом мире он называется так. Его послали в какой-то стерильно белый кабинет, где молодая женщина с какой-то материнской улыбкой мягко рассказала ему все, как ребенку. Чем люди пользуются в данном случае, как и что делать, и даже выдала один тампон, бесстыдно показав на его собственном теле, как это вставляется. Коди был красный, как помидор, но хотя бы благодарил богов о том, что это отличное человеческое изобретение позволяет не так сильно марать руки, да и вообще не погружать пальцы настолько вглубь тела.
Женщина задавала и совсем странные вопросы – рожал ли он, кто родился, здоровый ли. Шатен тихонько и смущенно промямлил в ответ положительные ответы, и врач, наконец, успокоилась, заполняя какие-то бланки. Она завела на него подобие дела, которые, видимо, составляла по всем гермафродитам Красной Зоны, а потом написала название этих белых странных штучек, чтобы он не забыл, и послала в аптеку.
Поблагодарив милую женщину, Коди поспешил по нужному адресу, высматривая вывески на домиках. Найдя нужную, парень зашел внутрь, теребя в руках листочек, и встал в небольшую очередь. Очередь была совсем небольшой – конкретнее, один человек впереди. Он что-то купил, расплатился и отошел в сторону, а Коди развернул листочек, спокойно спрашивая продавца, не понижая голоса:
- Мне нужны… тампоны, - проговорил он. Чувства стыдливости не было, ведь это естественный процесс в организме, что ж такого? Тем более, если врач погнала его в аптеку, значит, здесь это было заведено и привычно для всех.
Девушка уточнила какие именно, и вот тут Коди замялся. Фирма была указана на листочке, а вот впитываемость в каплях – нет. Врач либо забыла, либо оставила это на усмотрение самого гермафродита. Парень замялся:
- Я не знаю… - девушка мило улыбалась и спросила, может ли он уточнить, на что шатен проговорил, - Мне опять к врачу идти? Она мне написала вот… и сказала идти сюда, - растерянности не было предела. Как же все было сложно в этом мире, какие-то рабочие люди, какие-то специальные помещения. В его родном мире все было просто и понятно, он сам разбирался с этим с двенадцати лет.
Девушка, кажется, догадалась, поэтому мягко спросила: «Это для вас? Или для кого-нибудь?».
- Для меня… У меня первый раз это случилось тут… Я не знаю, как у вас положено, - посетовал Коди, и фармацевт продолжила деликатно расспрашивать. Как долго у него идут эти дни, как обильно и прочие совсем нелицеприятные вещи. Коди терпеливо отвечал, вновь начиная смущаться – его высокие скулы порозовели. Это ведь так интимно, но по-другому нельзя было у людей, кажется. Он обернулся и увидел, что мужчина, стоявший в очереди перед ним все еще здесь, и неловко улыбнулся, не заподозрив в этом ничего дурного.

Коди услышал звук и резко повернулся. Несколько звериные инстинкты еще не улеглись, поэтому, когда сзади раздавались какие-то стуки, шуршания и что-то еще подозрительное – надо было развернуться и понять, что это такое. Вдруг придется защищаться, а он не готов, стоит тут с деньгами в кассы.
Но это оказался всего лишь тот мужчина, замешкавшийся в помещении и не думавший уходить. Он выронил все свои упаковочки, которые только что приобрел, которые обозвал «гематогеном». Одна откатилась к ноге гермафродита, и он наклонился, поднимая интересную палочку в шуршащей упаковке, осмотрел ее и протянул обратно владельцу, который зачем-то счел своим долгом спросить, не шутит ли Коди на счет тампонов. Шутить шатен еще не научился, по крайней мере, он обладал совсем не доступным человеку юмором.
Разве поймет человек шутливую ехидную фразочку: «У него зубы выпали от старости». Для них это было суровой реальностью. Если сравнить, то можно было смело послать человека рассказывать анекдоты коровам про «говядину или молоко». Наоборот все выглядело точно также. Коди не понимал слов «шесть капель» и «аппликатор», поэтому оценить этот искрометный юмор не мог.
Он только молча зыркнул на мужчину, недоумевая, как говорящая еда могла вклиниться в его диалог со знающей женщиной, даже не извинившись.
Манеры людей до сих пор шокировали гермафродита. Никакого уважения друг к другу, какие-то все громкие, шумные, неуклюжие, как Грхавау – скалистые медведи, удерживающиеся на горах только из-за своих огромнейших когтей. Вот, правда, люди не казались даже на толику такими же опасными, как Грхавау.
- Нет, я не шучу, - проговорил Коди, немного удивленно. Он не понимал, к чему эта фраза? Зачем ему шутить в аптеке? У людей разве принято это? Вроде девушка не посмеивалась за прилавком, значит, до этого он общался с ней правильно – так, как хочет Надзиратель.
Он отдел деньги девушке, сгреб какие-то блестящие монетки, разглядев их в ладони повнимательнее. Забавные. Даже нарисовано на них что-то, проступающими буквами выдавлено. Забавные, как люди, которые зачем-то тратят драгоценный металл не на оружие для добычи пищи и защиты, а на то, чтобы сделать какие-то кругляшки и отдавать их в каждом «магазине». Одежду ведь можно сделать самим, как и еду, как и дом, зачем на это тратить кругляшки с металлом и нанимать других людей? Коди считал это признаками слабости, немощности.
Лично он сам не помогал племени и не сражался только совсем уж на последнем месяце беременности, когда живот был просто огромным по сравнению с худощавым телом подростка. И пару недель после родов, давая своему организму восстановиться и настроиться на нужный лад.
Аптекарь протянула ему маленький пакетик с нужной коробочкой, Коди достал ее и стал осматривать. Вроде бы то же самое, что показывала и помогала вставить врач. Какая-то странная белая палочка с хвостиком. Хм… Смешная.

Мужчина все не унимался, его лицо было крайне шокированным, и, кажется, он действительно не понимал, зачем ему эти белые длинные штучки. Коди вспомнил, что и его собственный Надзиратель был довольно смущен и сконфужен, не в силах и пары фраз связать, чтобы объяснить своему подопечному, что делать. «Может быть, у людей не бывает такого? У них не идет кровь? Но это ведь показатель того, что я здоров, что я готов вынашивать в себе дитя. Когда кровь перестает идти совсем – рожать уже не сможешь», - размышлял про себя гермафродит, убирая пачку в пакет, как ему посоветовали, - «А может просто мужчины их человеческого рода просто не знают об этом? Странные они, эти люди».
- Мне это затем, что здесь не пользуются шерстью овец, - пояснил шатен, отчего легче ни на грамм не стало. Правда, помолчав, он решил немного смилостивиться над удивленным собеседником. Хотя, это с какой стороны посмотреть. Может, это и добило его еще больше, - Мне же нужно как-то остановить кровь до того, как она заляпает мне штаны? – Коди произносил это спокойно и уверенно. Потому что считал это логичным и простым. У него идет кровь, кхм, оттуда, естественно она стекает вниз и мешает, поэтому нужно было как-то впитать ее. Не сидеть же все пять дней над тазом!
- Если ты разбираешься, то зачем спрашиваешь, зачем это? – удивленно проговорил Коди, поднимая взгляд карих глаз на этого человека в белом. Высокий… В их племени не было таких высоких ашенов. Ведь чем выше, тем нескладнее, тем тяжеловеснее – это мешает быстро бегать, быть ловким и одновременно сильным. Коди считался в своем племени высокого роста, а здесь, оказалось, что он совсем малыш.
Это тоже, по сути, радовало – ведь он имел не только обычное преимущество ночью, но и днем. Гермафродит искренне был уверен, что будет быстрее и ловчее этого Надзирателя, потому что гармоничнее и складнее сложен от природы. Он не слишком высокий, его конечности не такие длинные, чтобы путаться в них, он не слишком худой, но и не такой огромный, как большинство людей здесь. Все так, как надо для превосходного ночного охотника.
Неловкое молчание затянулось. Коди уже готовился развернуться и пойти домой, чтобы также бесцельно проводить свое время. Ну, или поболтать с Дорианом, его соседом, который еще не внушал доверия из-за своего странного человеколюбия, но в общем был милым и приятным в общении ашеном. Можно было и придумать что-то – блондин хорошо разбирался в местных развлечениях. Но шатен нарушил это молчание… взял и пригласил его куда-то на угощение. Парень даже чуть улыбнулся:
- Угостишь? Чем? – интересно даже стало. Конечно, лучшее угощение для ашена была свежая чистая кровь, но тут, как уже понял гермафродит, это не поощрялось. Зато здесь была одна клеевая штука, она называлась «крем». Сладкая, но не твердая. Он попробовал ее в «пи-рож-ном» у своего соседа, и сейчас, вспомнив об этом, так дико захотелось этой приторной сладости.

Коди неспешно вышагивал рядом с человеком, прикрывая ладонью глаза от солнца, которое, к счастью, не так сильно светило из-за облачности. Все равно те слезились, и было крайне неприятно, что раздражало и без того нервного ашена. Днем надо было спать, а не на глупые вопросы людей отвечать; но тут, как выяснил шатен, никто днем не спал, да и не хотел. У его соседа были темные очки, которые он надевал на улицу, и сейчас Коди сожалел, что не попросил у Надзирателя такие же. Идти на ощупь было безумно неприятно.
Благо новый знакомый не торопился, поэтому гермафродит имел возможность «ощупывать» каждый шаг, ступая осторожно, практически на носок. Его поступь была совершенно не слышна.
- Шерсть, - третий раз повторил Коди, чуть вздыхая. Этот человек был немного глупым, даже глупее, чем его собственный Надзиратель – тот хотя бы не удивлялся обычному менструальному циклу, который происходит из месяца в месяц. Да, он был уже взрослым, у него уже лет семь как происходили эти циклы, говорившие о том, что он половозрелая особь.
- На самом деле, эти тампоны даже лучше. Шерсть часто остается внутри, ее не получается достать полностью, и это неприятно, - поделился очень уж откровенными вещами шатен, не видя в этом ничего зазорного. В его племени не было места стеснению, все эти биологические процессы считались естественными.
На вторую фразу мужчины, Коди даже отвечать не собирался. Да, мужчина. Да, у него идут месячные. Кажется, это все настолько понятно по внешнему виду и желанию купить эти чертовы тампоны, что переспрашивать являлось ничем иным, как показателем своей недоразвитости. Укорять мужчину гермафродит тоже не спешил – он руководствовался мыслью о том, что тот был всего лишь человеком, разумной пищей. Зубы Джейсона были не приспособленными к охоте, он явно не смог бы загрызть кого-то и поесть сырого мяса, а значит, был близок к коровам или другим травоядным животным, которые, как известно всем, не отличались высоким интеллектом.
- Я люблю крем, - кивнул Коди, и добавил, - И мороженое хочу попробовать, - если человек это считает угощением, то, наверное, это вкусно. Хотя у них были абсолютно разные предпочтения, как он уже успел выяснить – ашен любил горячую соленую кровь, а люди зачем-то ели мертвое жареное или вареное мясо, в котором не осталось уже никаких живых соков. Так вот, не смотря на это, «угощение» - это было вкусно, это было что-то непременно сладкое и липкое. В преддверии месячных и во время их, Коди просто горел желанием съесть что-либо подобное.
Он потел низ живота, чуть поморщившись – от этого ноющего дискомфорта было никак не избавиться, поэтому Коди старался его просто игнорировать, чтобы не быть обузой племени даже один день в месяц.
- Нет, я здесь всего месяц, - рассказал шатен, не глядя на рослого мужчину. Для этого бы пришлось задирать голову, а значит – подставлять лицо солнечному свету, так ненавистному ашену, - Я пока еще не работаю, но собираюсь. Мне посоветовали работать официантом, - пожал плечами Коди, выказывая свое безразличие к предлагаемой должности. Официантом, так официантом, главное, хоть чем-то заниматься. Сидеть в этом душном домике было выше его сил. Он был дитем природы, привыкшим спать под открытым небом, отчего, кстати, его кожа была не столь молочно-белой, как у многих других ашенов.

Коди слушал с превеликим удовольствием, ведь это было действительно интересно – какие-то новые изобретения, упрощающие жизнь. Гермафродит сразу думал, что будь такие вещи в его мире – спасения бы от ашенов никому не было. Они бы стали просто идеальными. Хотя, с другой стороны, его это и смущало.
Ашены были сильными, выносливыми, ловкими, очень быстрыми; дети природы, прирожденные охотники, но жили они, как выяснилось, не лучшим образом. У них не было домой, защищающих от непогоды, не было дельного оружия и всяких таких мелких, но очень полезных и удобных новшеств. У людей все это было, но они были слабы, как новорожденные крысята. Может, Боги не желали делать кровопийц куда более сильными? Может какой-нибудь задуманный самой Природой баланс был бы разрушен? И сейчас, попав в этот более современный мир, сами Боги пожелали, чтобы их – свободолюбивых существ – держали взаперти, не давая им возможности развиться чуть ли не до их (Богов) уровня?
Коди зашел вслед за мужчиной в какое-то очередное помещение; шатен толком не различал их, ибо не приучил себя читать вывески. Внутри царил полумрак, что понравилось ашену, тут же утершему глаза от ненужной влаги. Стояло много пустующих столиков, накрытых белыми скатертями, на них стояли бокалы, лежали какие-то еще столовые приборы. Но не было вилок и ножей, как сразу отметил Коди. Здесь нигде не было вилок и ножей, хотя дома ими ели (когда оные выдавал Надзиратель). Коди только усмехнулся – не доверяют, боятся. И правильно делают.
- Да нет, не тяжело, это привычно, - пожал плечами гермафродит, погладив себя немного по низу живота, показывая, что именно ему кажется привычным. Эта тяжесть внизу живота. Все равно болит только первые несколько часов, а потом хочется много кушать и… много секса. И если первое желание шатен сейчас собирался удовлетворить, то со  вторым были большие проблемы.
- Здесь меня зовут Коди, - представился парень, снова пожимая плечами. Никакого секрета не было, просто мужчина как-то не спрашивал об имени раньше, не говорить же, прерывая рассказы нового знакомого: «А вот меня зовут Коди, ты рад?». Свое настоящее имя он уже забыл, и это было тяжело. Гермафродит бессонными ночами пытался вспомнить, как его назвала мама, и как звали самих родителей, и как они разговаривали на своем языке, но на ум шли только эти дурацкие английские слова.
- А тебя? Джей…сон? Правильно? – с запинкой произнес ашен, присаживаясь за столик и повторяя действия за этим доброжелательным человеком. Он открыл какую-то книжку, но вместо привычных текстов, которые он наблюдал в книгах Дориана – его соседа – там были картинки человеческой пищи. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это та еда, которую предлагают в этом заведении. Коди задумчиво полистал цветные странички и остановился на супах.
- Да, я голоден. Наверное, я буду это. Я ем это дома, - кивнул гермафродит, ткнув пальцем в первый попавшийся суп. Он был жидким, и есть его было приятнее, чем жевать, отчего непривычная челюсть быстро уставала и болела, а потом болел и живот, причем куда сильнее, чем сейчас, от менструального цикла.
А мужчина снова удивлял его. Взрослый мужик, полноценный воин, а краснеет, как какая-то девица, впервые увидевшая половые органы противоположного пола. Да еще из-за чего? Ну, забурлил живот, показывая, что хочет еды, и что? С кем не бывает? Коди усмехнулся под нос, не скрывая этого. Его эмоции все были напоказ – дети природы не привыкли хитрить или умалчивать, они были прямыми и честными с собой и друг с другом.
- Пить? – протянул Коди, рассматривая напитки, и ткнул пальцем в какой-то красный сок. Он был похож на кровь, и ашен искренне надеялся, что его вкус будет хотя бы чуточку схожим с оной, - Это. И это хочу. Тут много крема, - показал на какой-то фруктовый десерт с обилием взбитых сливок. Вот теперь и его глаза разгорелись, организм требовал много сахара, ведь он терял какую-никакую кровь.
То, что мужчина сказал, что заплатит за него – Коди не смущало. С чего его это вообще должно было волновать? Придумали какие-то деньги, какие-то правила, пусть сами и расхлебывают.

Все казалось таким удивительным, что в этот момент Коди начал даже отчасти понимать своего светловолосого соседа по домику в его любви к этому миру. Пока это новое место не причиняло вреда гермафродиту, и он начинал расслабляться, начинал изучать все вокруг, как маленький ребенок. Собственно, на Земле он таковым и был – ведь он не знал даже, что такое бумага, на которой были нарисованы яркие картинки с едой в его руках. Слово «меню» уже запомнилось его мозгом, но название ничего не давало, а тут можно было подержать этот предмет в руках, потрогать, рассмотреть, подивиться, в конце концов, как умело рисуют люди (как считал Коди, не знавший фотоаппарата и тем более куда более сложной техники).
Он рассматривал все вокруг с осторожностью и любопытством одновременно. Но в остальном здесь было как в его новом доме, на кухне – те же приборы, та же посуда и этот стол, и этот стул. То, чего не было у себя на родине. И даже этот человек вызывал только искреннюю любознательность – он казался достаточно добрым, хотя и странным, но ему хотя бы немножко можно было доверять. Представившийся Джейсоном не кричал, не пытался его ударить, что, несомненно, радовало шатена, но и не убегал, и не боялся его – вершину пищевой цепочки в своем мире. А ведь Коди мог даже днем напасть на него и прогрызть сонную артерию, так аппетитно пульсирующую сбоку шеи. Вот и был бы настоящий ресторан с настоящей едой для ашена.
Чтобы понять следующую шутку мужчины потребовалось чуть меньше времени, только вот прирожденный охотник не воспринял ее, как таковую. Он знал слово «кровь» и знал уже, что такое «помидоры» - оные шли в суп, Коди видел, как их режут, чтобы забросить в кипящую воду. Только вот у помидоров не было крови, у них был сок, поэтому либо мужчина был и, правда, глупым, либо сам гермафродит чего-то не понимал. Но язык «развязался», и ашен был не против пообщаться:
- Я люблю кровь больше помидоров, - отозвался он с улыбкой, которая ну никак не вязалась с теми достаточно жестокими словами, произнесенными секундой ранее. И уж он точно не понял, расценил ли это Надзиратель как шутку или нет, ибо ему уже принесли эту красную жидкость, от которой внутри что-то заныло пустым местом. Коди жаждал свежей крови. Да пусть и не свежей, он был готов стать каким-то падальщиком, лишь бы выпить глоток крови, заполнивший бы черную дыру внутри.
Парень понюхал напиток, не скрывая этого. Пахло овощами, которые Коди не любил – это была еда травоядных, а не его. Но мясо он есть не рискнул, хотя и заметил его в меню, даже с аппетитной надписью «бифштекс с кровью». Шатен прекрасно помнил, как от долгого голода его племя поймало одну единственную косулю, и все они ели ее вместе с кусками мяса, ибо крови на всех не хватало. И после этого практически все лежали с больными животами, попивая горькие травы, принесенные шаманом. От супа живот не болел, он был жидким, как кровь, только совсем не вкусным.
Далее Коди совершил совсем уж странную вещь – он лакнул из стакана языком, пробуя напиток только самым кончиком языка, как кошка. Вкус понравился ему больше, чем запах – тот хоть и был овощным, зато был солоноватым и густым, что можно было, закрыв глаза, сравнить с кровью. На безрыбье, как говорится, и рак – рыба.
От такого сравнения парень сам не заметил, как у него полезли клыки – все больше и больше, выдвигаясь как из верхней челюсти, так и из нижней с таким приятным и неумолимым зудом, что срочно захотелось их почесать обо что-нибудь, а точнее, о кого-нибудь. Коди зыркнул на собеседника, на его шею, но сдержался – день не его время, чтобы сладить с таким серьезным крупным противником, нужно было дождаться вечера или хотя бы нападать со спины, но никак не лицом к лицу. Поэтому гермафродит «впился» в стакан. Длинные изогнутые и необычайно острые клыки звонко стукнули о стекло стакана, заскрежетав.
Парню было сложно. Он не мог есть, не выпуская клыков и не сжимая челюсти достаточно сильно. Он привык, что есть – это перегрызать горло, и его зубы работали автономно от него. Взгляд шатена стал недовольным. Он попробовал еще раз, но клыки не давали нормально обхватить кромку стакана ртом, снова раздался звон, от которого официант усмехнулся, будучи ашеном, и следом недовольный звук, более похожий на рык зверя, которым Коди оповестил о своем недовольстве.
- Я из племени со стороны восточного леса, человек, - проговорил медленно Коди, - Если тебе это что-то даст. Наше племя сцепилось с более крупным возле этой штуки. Мерцающей и беспокойной, как гладь воды. В пылу драки меня вытолкнули туда, и я оказался здесь, - коротко и ясно окончил рассказ парень, сверкая глазами. Чертовы стаканы, не могли что ли придумать что-то более широкое? Чтобы оттуда можно было хотя бы лакать, если нельзя пить так, как привык ашен – складывая ладоши «лодочкой» и загребая воду прямо ладонями.

Человек проехался ладонью по поверхности стола, заставляя Коди мысленно усмехнуться. За то время, что он пробыл в Красной Зоне, он уже понял, что люди, в основном, черпают силу в каком-то оружие, предпочитая таскать с собой эти «пистолеты», и глупо прячут металлические предметы – приборы, ножницы, даже ручки. Они искренне не понимали, что для того, чтобы убить их хрупкое слабое тело, любому ашену нужен только удобный момент, ловкий прыжок и крепкие челюсти, данные им от природы.
Вот и этот человек «разумный» пытался найти то, что сможет его оборонять. Коди предложил бы ему просто спрятаться, как трусливому кролику (у тех всегда было больше шансов выжить из-за своего умения таиться в норах), но у него была проблема поважнее – он хотел есть, но не мог есть.
Когда новый знакомый залепетал что-то, чтобы он остановился, ашен чуть нахмурился, но стакан изо рта вытащил. Потому что тон Джейсона был доброжелательным, хотя и безумно растерянным: он не приказывал, а просил, чего Коди редко слышал даже от того Надзирателя, что жил с ними с Дорианом. Гермафродит поднял взгляд, в котором неприкрыто было написано: «Ну что тебе еще?».
Вместо ответа на безмолвный вопросительный взор, мужчина куда-то сорвался так резво, что Коди напрягся от резкого движения, его тело рефлекторно приготовилось атаковать в ответ на «неправильные» действия Джейсона. Но тот лишь быстрым шагом направился к официанту, а вернулся уже со странной длинной черной палочкой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась полой внутри. Коди задумчиво опустил ее в стакан, снова кинул подозрительный взгляд на своего собеседника, и попытался обхватить трубочку губами, как показал это мужчина. Получалось плохо и это. Челюсти рефлекторно сжимались, им надо было что-то укусить, прогрызть, ощутить что-то твердое под своими клыками, и чтобы в рот брызнула горячая сытная кровь.
Каждый раз, каждый божий день он так мучился, но никак не мог пересилить свои природные, врожденные инстинкты – убивать, чтобы поесть. Благо трубочка была мягкая и пока еще терпела «укусы» этого парня, которому удивительно везло в том, что он не поранил собственные губы (что было не редкостью).
Наконец, после нескольких тщетных попыток, Коди заставил свой организм немного подчиниться, челюсти разжались, и он смог сделать пару глотков, втягивая сок очень резво. Его собеседник мог наблюдать странную, может даже отчасти неприятную картину, как быстро убывает сок в стакане, а горло гермафродита делает мощные глотки, один за другим. Его глотка и пищевод были созданы для того, чтобы всасывать сразу много жидкости, безпроблемно проталкивая ее дальше, к желудку. Ведь кровь из разорванной артерии хлестала просто фонтанами иной раз, и нужно было быстрее напиться ею, не пролив ни капли, пока она свежая и самая вкусная.
Оторвавшись от стакана, облизывая свои полные губы, Коди  поднял взгляд на человека, так забавно наблюдающего за ним, как за каким-то дивным зверьком – дивным, но безумно опасным. Ведь в следующий миг это могла быть не трубочка в его зубах, а горло Надзирателя. Джейсон задал самый глупый вопрос за день, и шатен усмехнулся, давая самый логичный и простой ответ:
- Ты не спрашивал, - и это была правда. Джейсон, действительно, не интересовался, человек ли он или существо иной расы.
Когда принесли горячее, Коди понял, что испытания еще не кончились. Суп тоже нельзя было хлебать прямо из тарелки, и это казалось глупым. Но это ведь жидкость – ее нужно пить! Зачем придумывать какие-то столовые приборы, которые замедляют процесс поедания пищи? Ведь быстрее влить эту жидкость в горло, практически без глотков пропуская ее по пищеводу, раскрыв мышцы горла, чем ковыряться там ложкой, зачерпывая всего по три капли.
С этими мыслями гермафродит задержал свой рассказ про родину – он взял ложку, устраивая ее в пальцах поудобнее, так, как учил его собственный Надзиратель, сосредоточенно и четко. Когда оная покоилась в кисти достаточно крепко и правильно, шатен задумчиво подчерпнул суп, стараясь не разлить его, понюхал, как водится, убеждаясь, что продукт свежий и пригодный к потреблению и сунул ложку в рот, практически выливая ее на язык. Так получилось несколько раз, хотя парень и морщился от высокой непривычно температуры еды и самого вкуса супа. Но в очередной «заход» его рефлекс не выдержал, и едва пластиковая ложка коснулась языка, организм Коди отреагировал так же, как у земного крокодила – челюсти мощно сомкнулись. Раздался звонкий треск переламываемого пластика, и парень вздохнул, сглотнув жидкость и доставая изо рта кусок этой вещи, что ранее секундой был столовым прибором. Положив его рядом с собой, Коди не мог удержаться от смешка, когда то же самое произошло и с вилкой мужчины.
- Почему нельзя есть руками? Это же мясо у тебя в тарелке. Взял и ешь, - пробормотал шатен, протягивая мужчине свою вилку, взамен взяв себе его ложку. Вот и обменялись под очередной смешок ашена-официанта. Коди зыркнул на него с неодобрением, подумав о том, что в родном мире он бы давно уже вцепился в него за неуважение к нему – дитю бога Шраув.
- Ты и не обидишь меня, - пробормотал ашен, чуть усмехаясь. Кем этот человек себя возомнил? Богом, что ли? Пусть они на этой странной Земле считались высшим звеном пищевой и эволюционной цепочки, этот мир просто не знал таких уникальных и идеальных охотников, как ашены. А теперь они появились. И пора бы уже смещать этих слабаков с их «обжитого местечка». Коди вновь скользнул взглядом по шее своего собеседника, она казалась ему наиболее вкусной, да и более доступной, чем другие крупные сосуды тела.
- Я жил в небольшом племени, которому покровительствовал бог Шраув. У нас практически не было женщин, - пояснил Коди не потому что считал, что мужчина не знает, собственно, их пантеона богов, а потому что могло быть два варианта такого покровительства. Либо не хватало мужчин, либо не хватало женщин, - Я был уважаемым ашеном в племени, на мне лежала важная миссия – помочь племени выжить. Когда мне было около пятнадцати… лет, правильно? – исправился в произношении ашен, вспоминая, что здесь счет велся немного по-другому, - Может быть чуть меньше, вождь племени выбрал для меня лучшего воина из наших, и ночью под луной он совершил священный ритуал. Тогда у меня раньше времени пошла кровь, и это значило, что все прошло удачно. Я стал ожидать ребенка.
Коди рассказывал это как само собой разумеющееся, ведь для его племени это было не то, что нормально и обыденно – это было гордостью и почетом. И когда парень произносил эти слова, он буквально светился изнутри. Он говорил с честью и достоинством, действительно будучи счастливым от того, что рожал.
- Я родил девочку, и это стало праздником для всего племени, я стал уважаем почти также, как вождь или шаман, - похвалился ашен, не видя в этом ни капли эгоизма. Это была правда, так что же ее умалчивать. О скромности охотники тоже не слышали. Напротив, похвалиться своей удачной добычей или какими-то другими подвигами было почетно.

Коди подсознательно чувствовал, что что-то не так. Этот человек на него смотрел как-то очень странно: так, как обычно смотрят на тех, кто совершил какую-то глобальную глупость, и это повлекло за собой нечто ужасное. И гермафродит не понимал, чему можно так искренне удивляться. Раз за разом он прогонял в голове свои произнесенные слова, пытаясь найти в них что-то нелогичное или неправильное, но все было абсолютно адекватным. Он был рожден, чтобы помочь племени выжить, и он выполнил свою миссию по всем надлежащим правилам. Так, что не так-то?
- Четырнадцать или пятнадцать, где-то так, - подтвердил Коди, спокойно кивая, - Мы считаем время в лунах. Так проще всего, подмечать, когда снова на небе показалась полная луна. Только в облачные дни проблематично, если они затягиваются, - он продолжил бороться с супом, и на сей раз выходило гораздо ловчее. От спокойного и даже приятного разговора клыки медленно задвинулись обратно в свои гнезда, специальные мышцы нёба, предназначенные для этого, сжались, и теперь челюсть Коди ничем не отличалась от человеческой. Клыки встали в ряд с остальными зубами, правда так и остались острыми, но это было уже не так заметно.
Съев большую часть тарелки, шатен уже решил поинтересоваться, что же так изумило человека, что тот едва челюсть не уронил на столешницу, но Надзиратель опередил его, произнося такие слова, что теперь, наоборот, удивление передалось Коди, и тот даже «завис» с поднесенной ко рту ложкой. Он плавно опустил ее обратно, даже не глядя вниз (только на собеседника) и недоверчиво спросил:
- Дети? До двадцати одного года? – это было совершенно не понятно ашену. Двадцать один – это уже большой срок, проведенный в жизни. Если уж Коди считал себя взрослым мужчиной, едва-едва достигнув девятнадцати лет, то это ведь еще два года! – То есть, по вашим меркам, я еще ребенок? – в голосе явно слышалось недовольство. Люди глупы и неразумны. Гермафродит и раньше это понимал, но теперь уверился окончательно. Для него «ребенок» - это тот, кого кормят родители. Тот, для кого родители или племя (если последние погибли) ловят дичь и оглушают ее, чтобы он смог нормально поесть. С той поры, когда дите может охотиться самостоятельно – его считают взрослым, и день взросления, когда ашен убьет лично первую свою добычу, отмечается празднеством во всем племени.
Сам Коди стал «взрослым» в возрасте около десяти лет. Второе же свое взросление – а проще говоря, половое созревание, он ощутил в двенадцать. Так что Боги его еще долго хранили для почетной миссии, многие в возрасте первой менструации уже рожали, и это считалось нормальным – организм же показал, что он готов.
- Это неразумно кормить детей до двадцати одного года, когда они уже в пятнадцать точно могут самостоятельно добывать пищу, - отозвался Коди, высказывая свое мнение на сей счет. Он еще не совсем понимал, как люди добывают себе пищу, поэтому судил по своим охотничьим меркам, - Странные законы. Ведь это правильно. Я был должен это сделать и готов был к этому с двенадцати лет. Если бы кто-то со стороны попытался бы сделать это со мной, то тогда он бы был наказан. Я бы убил его, - абсолютно хладнокровно рассказал ашен, в каком случае на их родной земле следует наказание за изнасилование.
А вот последующие вопросы вообще погрузили шатена в пучину удивления, что тот даже выпустил столовый прибор из руки, оставив оный плавать на поверхности супа. «Ты только теперь понял?», - мысленно изумился Коди. Он ведь открытым текстом говорил, что у него идет кровь! Каждый месяц, как положено. Что в этом было непонятного? Коди начинал отчаиваться. Неужели все люди такие недалекие и откровенно глупые? Он ведь не понимал, что говорит совершенно неординарные вещи.
- Не знаю, - пожал плечами на вопрос, отвечая немного заторможено, - Я немного более раздражен и вспыльчив, чем в остальные дни. Мне хочется много есть, причем не всегда обычной еды, - перечислял гермафродит, - Боли, как таковой, нет. Точнее первые разы у меня сильно болело. Потом не очень. А после того, как я родил дочку, перестало вовсе, осталась только тяжесть, которую легко терпеть, - рассказал он, а потом задал сакральный вопрос, - А что такое секс?
Конечно, ему никто не рассказывал об этом. В книжках более склонных по биологии написано «совокупление» или «размножение», в тех, что льют рекой романы «занятия любовью», а сосед по комнате употреблял выражение «спать друг с другом». Слово «секс» Коди слышал впервые, и ему стало любопытно, чего можно еще хотеть в и без того неприятные дни.
Следующие слова Джейсона вызывали целую смесь эмоций – в основном, любовь и грусть. Он жалел о том, что не уделял своей малышке достаточно внимания. Но ведь это была задача женщин, а не его. Он охотился и приносил вместе со вторым отцом пищу кормящей матери. А сейчас казалось, что это даже неправильно. На миг он даже позавидовал тем гермафродитам, что обладали и молочными железами: ведь тогда бы он смог сидеть с дочерью гораздо дольше, и может быть, не попал бы в этот портал. Шатен тряхнул головой, откидывая сомнения:
- Конечно, я скучаю по ней, - пытаясь возродить былую гордость, сказал ашен, но глаза его все равно сверкнули беспробудной тоской, - Это же моя родная дочь. А я даже не знаю, жива она или нет, - а вот последняя фраза была уже произнесена со злостью, плохо скрываемой притом. Потому что в этом были виноваты только люди. Отпусти они его обратно, все бы было проще.
Коди уткнулся в тарелку, не поднимая лица, только черпал ложкой суп и ел его, стараясь не сильно раздражаться и не давать воли своим чувствам. Иначе захочется опять напасть на человека, который, может, и вовсе не имел к этому отношения. Да и по голове опять получать не хотелось. Днем у людей кулак был тяжелым.
- Такой взрослый, и нет семьи и детей. Да, с тобой явно что-то не так, - спокойно произнес Коди, который уже в своем возрасте собирался жениться и завести еще одного ребенка, только уже от любимой девушки. Только вот опять же, всему помешала эта проклятая Красная Зона, чтоб ей пусто было! Гермафродит сжал кулак свободной руки, как будто сжимал себе горло, контролируя себя. С каждой минутой становилось все сложнее. Помогали только отвлекающие глупые (неизбежно) вопросы собеседника, который все не унимался, хотя и наговорил лишнего. Обозвал ребенком его, насильником его первого мужчину, заставил вспомнить о своем рабском положении и подумать о том, что возможно его невеста и ребенок мертвы.
- Была, - буркнул он, - У нас было много богов. Бог охоты, бог ночи, бог огня… Многие другие. Но основным был Бог Шраув у нас в племени, он нам давал жизнь, и мы старались ему угодить, чтили его. Он всегда был на нашей стороне. Только отчего-то не уследил за мной. Наверное, я что-то сделал не так, раз был наказан и лишен возможности видеть свою дочь, своих родителей, свою любимую и свое племя… - с этим следовало бы смириться, но отчего-то в душе было так тоскливо и горько, что хотелось рыдать, как ребенку (только им у ашенов было позволено плакать, остальные все были воинами и не должны были жаловаться). Все так сжалось внутри. И внутренний голос повторял: «Чем я провинился? Я все делал так, как говорил шаман, а он трактовал твою волю, Бог-отец. Чем я заслужил такое?». Коди опустил голову ниже, скрываясь за отросшими волосами, зажмурив глаза, чтобы не проронить не слезинки, держась мужественно, как и подобает воину. Этот чертов ПМС…

Ашен не мог согласиться с собеседником. Он все прекрасно понимал, что пытался ему сказать Джейсон, но это было крайне неразумным, и переспорить, а тем более переубедить юношу, воспитанному совершенно в других условиях, было если не невозможно, то очень сложно точно. И дело было не в упрямости Коди, а в том, что он на себе испытал то, что якобы было нельзя по непонятным человеческим законам. То есть, его тут могли как-то наказать за это?
- Ты должен понимать, что это глупо, - спокойно возразил шатен, заканчивая свою миниатюрную войну с супом, - Ты сам себе противоречишь. Ты говоришь, что организм в этом время готов и способен рожать. Значит, сама природа распорядилась так, чтобы в этом возрасте уже можно было рожать, - четко подметил Коди, указывая на то, что не человек все же правит жизнью, а матушка природа, и она распорядилась совершенно иначе, - Но ты говоришь, что нельзя, когда перед тобой сидит живой пример того, что «можно». Я не умер, со мной ничего не произошло плохого. У меня здоровая дочь, и я не стал как-то хуже после этого. Значит, можно.
Даже будучи диким, с логикой ашен дружил. Он быстро присоединил к своим словам собственный пример, и вот тебе доказательство того, что закон глуп. То же самое касалось и того, что люди считаются детьми до двадцати одного года. Если он начал действовать самостоятельно почти с восьми лет, и с ним ничего дурного не случилось, напротив, он стал более самостоятельным, нежели человеческие сверстники, то зачем нужны такие законы? Для чего?
Но Джейсон не унимался, он приводил свои ответные примеры, заставляя ашена немного хмуриться. У них тоже было принято заводить семьи, но когда дело касалось выживания племени, неважно было, есть у тебя семья или нет. Твое племя – твоя семья, ребенок заброшенным не вырастет. Внимательно выслушав собеседника, Коди открыл рот и все равно возразил:
- Но зачем нам держать эту корову и кормить ее, если мы едим только кровь? – пытливо посмотрел он, - Это вы, более слабые существа, нуждаетесь в обилии тяжелой и твердой пищи, мешая траву с трупным мясом, - пожал плечами парень, не пытаясь обидеть мужчину, просто констатируя факт его немощности. Люди всегда прикрываются оружием и своим грозным внешним видом. Коди же прекрасно знал, что тяжелый вес и грузная фигура, напротив, лишает противника превосходства. Ашены в основном были поджарыми, как гончие псы, что улучшало их маневренность и ловкость. Они могли бежать долгое время без остановок за преследуемой жертвой с невероятной скоростью, а потом просто впиться зубами в сонную артерию. И плевать, что ты легче противника в три раза, с порванной аортой далеко не убежишь, даже если скинешь этого «назойливого комара».
- А… спаривание, - спокойно повторил Кожи, кивая. Он прекрасно знал, что это такое, и, в отличие от своего знакомого Надзирателя, не стеснялся этого, - А ты мне покажешь корову? – внезапно спросил парень, силясь представить, что это за зверь такой, которого привел в пример шатен, - А? Конечно, занимаемся, - смешливо фыркнул гермафродит, - С мужчинами, которые родить не могут, - оп, и раскрылась для смущенного шатена великая тайна о том, что ашены не знают слова «гей» и не считают это чем-то зазорным. Хочешь отдохнуть, расслабиться? Устал после охоты? Но не хочешь детей? Гомосексуализм решит все проблемы!
Правда, большинство ашенов не создавало именно мужские пары. В основном, это было развлечение, секс для удовольствия, как только что сказал Джейсон. Но были племена, где подобные отношения имели место быть. Естественно, там, где было достаточно женщин, и нет угрозы вымирания.
А вот последующие фразы оскорбили Коди. Он и так был в печали оттого, что вспомнил про свою дочь и любимую девушку, а тут – как ножом по сердцу. Мы ищем семью, тебе этого не понять.
- Мне этого не понять? – зазвенел раздраженный голосок шатена, - Мне не понять, что такое искать семью? У меня была семья. У меня была дочь, которую я любил. У меня была любимая женщина, с которой мы хотели создать семью, когда Великая Жара спадет хотя бы немного. А возможно, она ждала от меня ребенка. И ты мне, человек, сейчас говоришь о том, что мне не понять, как так, можно жаждать семью? – его голос дрожал от злости, и Коди едва сдерживал себя, чтобы не закричать, - Вы отняли у меня все это. И теперь ты, верно, издеваешься надо мной… - все жилистые члены гермафродита напряглись. Навыки охотника приказывали ему убить это существо, явно насмехающееся над ним.

Коди и сам понимал, что они не то чтобы не понимали друг друга, просто судили каждый со своей колокольни. И со стороны людей, их поведение выглядело разумным, со стороны ашенов – их. Ведь если люди привыкли считать себя самостоятельными только в двадцать один год, то, как они могли воспитывать своих детей? Эта система уже была запущена в их мир ошибочно, и теперь переделать что-то было бы трудно. Поэтому шатен только пожал плечами, указывая на эту якобы ошибку человечества:
- Я про это и говорю. Вы тратите лишнее время, воспитывая уже взрослых людей, считая их детьми и внушая им это. Я в пятнадцать лет мог самостоятельно убить Ргхвау. Мог прокормить своего ребенка и сидящую с ней кормящую мать. Какой же я был ребенок? – он снова пожал плечами. Названия животных пока еще не стирались из памяти ашена, слишком он мало времени пробыл на Красной Зоне. Предметы обихода, что встречались в жизни каждый день уже плотно засели в речи Коди, а вот животных здесь не было, поэтому провести аналоги он не мог.
И снова человек говорил глупости. Он предлагал заняться скотоводством, о котором ашены и слыхом не слыхивали. Они держали каких-то тотемных животных дома – змей, ящериц, прибрежные племена – черепах. А чтобы съедобное теплокровное животное паслось мирно рядом? Это было просто невозможно.
- Это невозможно, - отрезал гермафродит с непреклонным выражением лица, - Во-первых, если все время держать животных при себе, отучишься охотиться. Потеряешь навыки, и тогда, когда животные перемрут или нападет другое племя – ты просто бесславно погибнешь. А во-вторых, животные не живут рядом с нами, кроме редких, тех, чья плоть холодна, как камень, и кроки в них нет. Они чувствуют нас и боятся нас, - он произнес это так, будто советовал и Джейсону заняться тем же, то есть опасаться. Ведь он тоже относился к съедобным животным.
- Я не знаю, как эти животные называются у вас. Я не видел их, - пояснил шатен, - Может быть, такое животное есть и у нас, просто я не знаю, что оно так называется, - договорил он и стал ждать, когда Надзиратель закончит рисунок на белом листе салфетки. Это выглядело забавным. А когда Джейсон повернул салфетку к нему, парень даже улыбнулся, - У нас есть почти такие же, - он протянул руку, чтобы забрать у Надзирателя ручку и ловко пририсовал корове чуть большие рога и маленькие вторым рядом, а потом легкими штрихами обозначил чуть более длинную шерсть, - Вот так, - Коди только в этом странном новом месте жительства обнаружил, что умеет рисовать, но пока его не тянуло развивать этот талант.
И все начиналось так хорошо, но вот они стали в один момент просто бесить друг друга. Глаза Коди метали молнии, а все тело готовилось к броску, да и Джейсон не отличался спокойствием, хотя и говорил более тихо, но рубил слова. И, наверное, не проговори человек последних фраз, гермафродит, наверное, все же бросился бы на раздражающую «пищу», которая осмелилась открывать рот на него – священного сына Бога-покровителя племени! Но ашен замолчал, чуть прищурившись:
- Так вот почему ты говорил, что у тебя нет семьи. Дориан говорил мне, кто такие геи, и что в вашем мире они не имеют места быть, - протянул парень без намека на усмешку или издевательство, - А я считаю, что это глупо. Ведь это не лишает тебя способности к размножению. Если нужно будет, ты сможешь продлить род, как положено. Так кому какое дело, с мужчиной ты живешь или с женщиной? – Коди пожал плечами, успокаиваясь. Для него этот разговор был больше не поддержкой, как казалось со стороны, а очередным доказательством своей правоты, что этот мир устроен абсолютно неправильно.
Он хотело добавить пару фраз, но смолчал, увидев нешуточное раздражение собеседника. Все же он был не злым существом. «Но как ты можешь считать себя правым, когда тебя самого это общество и эти законы втаптывают в грязь?», - мысленно спросил Коди, поднимаясь со своего места, думая, что на сим их знакомство закончено.

Коди пожал плечами, мельком оглядывая деньги, заброшенные его собеседником в кожаную на вид папочку. Никак он не мог привыкнуть к тому, что за еду надо платить. Ну, еще за какие-то вещи – понятное дело, даже в племенах их существовало понятие обмена. Правда там менялась полезная вещь на полезную вещь, а не вещь на какие-то бумажки и железки в круглом виде. А тем более за еду! Еда уж в их мире точно была бесплатной, и той, что сам добудешь, не иначе.
- Не знаю я, - буркнул чуть нелюдимо гермафродит, щурясь на палящем солнце. Оно раздражало, напрягало, жгло, а еще, будто высасывало все жизненные соки из его организма. Было ощущение какой-то вялости, слабости, как будто при болезни. А еще хотелось спать, больше всего на свете. Коди широко зевнул, демонстрируя острые, пусть пока и короткие клыки, - Я бы с удовольствием сейчас спрятался в тень деревьев и проспал бы весь день, пока эта адская жара не спадет, - признался шатен, все еще не в силах побороть свои естественные привычки.
Он и днем не спал, потому что нельзя, и ночью не спал, потому что не мог. Это было тяжело, и периодами Коди засыпал сидя. Один раз даже «нырнул» лицом в предложенный его Надзирателем бульон. Тот даже сжалился над мальчишкой, разрешив ему подремать пару часиков, но от этого стало только хуже. Сон ашена прервали, и он стал раздраженный, злой и нелюдимый. Потому что глазки открылись, вроде проснулся, а на дворе день. Это было почти то же самое, что разбудить медведя среди зимы – будет крайне агрессивный шатун. Правда, последние умирали в любом случае, а гермафродиту этого ой, как не хотелось.
- Нет, чего-то ничего больше не хочется. И так полный желудок, - усмехнулся парень, положив ладонь на свой живот, который сейчас в очередной раз усиленно пытался соображать, почему в него попала какая-то другая жидкость, не кровь вовсе. Коди прошел через улицу, пытаясь даже рассмотреть лица прохожих, но яркий белый свет ослеплял так, что было не разобрать, кто есть кто. Он даже толком не мог отличить мужчину от женщины, не то, что уж куда более мелкие детали.
Он сел на предложенную скамейку, чуть облегченно выдохнув. Коди был готов честно и от всей души признаться в любви деревьям. За то, что они не пропускали часть солнечных лучей в его покрасневшие и моментально заслезившиеся глаза. Месяца оказалось так мало для полуденной звезды. Не привык он, не привык. Так не привык, что даже разговаривать не хотелось. Было как-то лениво даже языком ворочать. Мужчина уселся рядом, такой большой, какой-то уютный. Теплый. Отчасти даже хороший.
Коди смотрел за движением листвы от слабого океанического бриза. За полетом какого-то большого смешного жука. Вверху кричали непонятные птицы. Вдалеке раздавался шум волн. Голоса тут и там. Какая-то возня вдалеке. Шаги иногда. Стук дверей. Дыхание и сердцебиение мужчины рядом. Стук собственного сердца. Веки будто налились свинцом, и Коди отчаянно боролся с искушением закрыть их. Миг, и глаза уже не послушались уставшего ашена. Они сомкнулись, и больше не захотели открываться. Мозг моментально перешел в режим сна, пока еще быстрого, поверхностного. Тело начало расслабляться, и голову повело немного в сторону. Будь он один, гермафродит бы давно пошатнулся и от внутреннего чутья – упадешь! – проснулся бы, но под ухо так удобно легло плечо Джейсона, что шатен даже не понял, что уже крепко засопел.