Коди и сам не знал до последнего, идти или нет, соглашаться или нет на это странное приглашение. Странное – не потому, что подозрительное, а потому что для гермафродита данный повод встречи был внове. Конечно, Джейсон объяснил, что День Рождения – это не один единственный день для людей, что они его зачем-то празднуют каждый год. Ашены праздновали рождение ребенка, чаще всего всем племенем, ну и день, когда наступало взросление. Когда ребенок приносил первую свою жертву, первый раз его охота завершилась удачно, и с этого момента он считался взрослым полноправным жителем племени.
Это был не единственный повод для сомнений. Все же Джейсон, каким бы общительным и дружелюбным ни был, он оставался человеком, а разговаривать и вести какую-то дружбу с едой шатену совсем не хотелось. Впрочем, поведав о последних своих мыслях соседу, Коди сам себе выкопал могилу. Дориан был только за то, чтобы ашен заводил отношения с людьми, до сих пор будучи как-то свято уверенным в том, что это правильно и хорошо.
Поэтому приняв душ, который в эти самые дни шатен воспринимал за что-то нечто божественное, явно, и переодевшись, Коди, чертыхаясь, потащился по улицам, высматривая яркие вывески, на котором должно было быть написано, что это клуб с баром или как там… Он ужасно волновался, ведь потихоньку наступал вечер, солнце уже клонилось к горизонту, где-то там, за высокими каменными стенами, а небо приобретало приятный розоватый оттенок. А вдруг, он не сможет себя контролировать? Ведь это была его первая вылазка в ночное время в «город». А вдруг, он наброситься на кого-то, не в силах побороть свой инстинкт – охотиться на более слабых теплокровных существ для пропитания.
Коди ведь был голоден. Он пил кровь раз в неделю, и этого было мало для организма, который, к тому же, переживал сейчас гормональную перестройку. Казалось, он слышал, как в венах людей вокруг течет горячая, сытная кровь, как бьются их пылкие сердца, и это угнетало. Ведь Коди знал, что будет, если он нападет на человека. Ладно, если его просто откинут и изобьют, восстановиться в своей «норе» можно было, но вот отчего-то терзали смутные сомнения, что его просто застрелят, как паршивую псину.
Найти заведение оказалось проще, чем Коди думал – на пороге оного уже стоял рослый мужчина, явно высматривая его, если верить словам о том, что знакомых больше у него нет. Не обзавелся как-то за эти несколько дней пребывания в Красной Зоне. Гермафродит вздохнул, решительно направляясь навстречу к этому странному Надзирателю, с ходу задавая ему вопрос:
- Тебе стоит найти друзей твоей расы. Нехорошо ночью с ашенами гулять, - это было легкое ехидство, которое последнее время не покидало Коди, как бы он не старался быть лояльнее к людям по советам окружающих. Он был практически принцем у себя на родине, и оказаться подчиненным для него было…было…ужасно. Даже слова такого не было, чтобы описать, что чувствовал гордый сын природы, оказавшись в каменной клетке с едой, которая им командовала.
- Там много людей? – буркнул он, не понимая, что в День Рождения человека положено радовать и веселить. Коди уже раз был в клубе со своим соседом, и ему там не шибко-то понравилось. Танцевать было забавно, но вот то, что вокруг трутся потные люди, которым бы отгрызть головы, да нельзя – напрягало.
- И что мы там будем делать? Ты любишь танцевать? – столько вопросов в голове, как будто целый год не виделся с этим человеком, хотя с момента расставания их прошло всего несколько часов, - Почему именно сюда, я имел ввиду, - а еще Коди подумал, что в этом культура людей чем-то схожа с их собственной. Ведь праздники в племени тоже сопровождались ритуальными или иными плясками.

Человек определенно был странным. Он, Коди, заявлял ему о том, что ночью рядом с представителем его вида – кровожадным в прямом смысле этого слова ашеном – может быть смертельно опасно, а он только улыбался и делал вид, что не слышал ни единого слова от собеседника.
Гермафродит чуть нахмурился, но вежливо промолчал. Так же он промолчал и на фразу о «вкусняшку», потому слова этого слэнгового он ни разу не слышал, но сделал логический вывод, что если это заказывается и пьется, значит это какой-то напиток, немудрено догадаться. Попить Коди был не против, все жидкое поглощалось им в момент, только, к сожалению, не насыщало поджарый организм.
- Это не удивительно, что не умеешь, ты ведь человек, - легко отозвался шатен, опять же не желая обидеть этой фразой собеседника. Он просто говорил, как факт. Люди ночью (а именно в этом время посещают клуб, как понял Коди) были неуклюжими и неловкими, они перетаптывались как медведи с ноги на ногу, а иногда делали крайне неловкие движения руками. Это смотрелось смешно и нелепо, рядом с грациозными ашенами, буквально порхающими на танцполе, единично, но все же. Гермафродит быстро перенял танцевальные движения от соседа по домику, парочки умелых людей, да и просто с телевизора с музыкальными программами.
Его тело было легковесно, к тому же ашен был невероятно гибок, так что трудов особых это не составило. Конечно, он не мог как гимнаст задрать с ходу ногу до самого уха, но этого ведь в клубных танцах и не требовалось.
И снова последовала немного непонятная фраза. Что значит «отлично выглядеть»? В понятиях гермафродита было выражение «плохо выглядеть», значит болеть, причем чаще всего неизлечимо. Отлично, значит наоборот? Так, естественно, ведь он был здоров. Странные люди с их странными фразами.
На объятия Коди даже внимания не обратил, в их племени было совершенно нормальным прикасаться друг к другу, брать за руки, обниматься и даже спать бок о бок. Их племя было большой семьей, они знали друг друга в лицо и даже больше, поэтому не страдали чувством собственности. Можно было брать чужие вещи, только потому, что они не были чужими – они были общими, принадлежали семейному племени. А уж его-то, священного сына бога-покровителя, трогали кому не лень, ведь гермафродит принес удачу всему племени, его любили, уважали и даже почитали.
Ашен присел на предложенное место и посмотрел в меню. Снова эти непонятные блюда, какими-то горами наваленные на тарелке. Огрызки овощей и фруктов, а еще трупного мяса. Это было ужасно. Коди пожал плечами:
- Глядя на это, я теряю аппетит, - признался шатен, видя по лицу собеседника, что тот тоже не больно-то и вдохновлен местной кухней, - Так что закажи то, что сам хочешь, может быть, я присоединюсь, - он снова пожал плечами, отдавая все во власть старшего товарища. Один исход, все равно живот болеть будет от твердой пищи.

И чего этот человек так удивлялся? Как будто он сам не замечал, как он шагает, как двигается. Все движения людей были грубыми, какими-то дергаными, неловкими, как будто их ломало в каждом жесте. Как будто кто-то дергал за ниточки, привязанные к рукам, ногам и голове, чтобы это существо могло как-то реагировать на окружающую среду.
Наверное, сами люди привыкли быть такими черствыми и окаменевшими в своих оболочках, что как насмешка судьбы, были очень похожи на ашенов. Но Джейсон мог сейчас сравнить их между собой – как шагал он и как это делал Коди. Гермафродит ступал неслышно, его стопы плавно скользили над землей, будто бы не касаясь ее, его поступь была стелящейся, как у любого животного хищника. Мужчина же бухал своими ножищами, топал сапогами, как будто хотел втоптать пыль еще глубже в землю. Ашены топали только будучи разъяренными.
- Именно, - подтвердил Коди, спокойно пожимая плечами, - Вы очень неуклюжие. Только я не знаю, кто такие бегемоты. Но как ко-ро-ва точно, - вспомнил рисунок добродушной травоядной толстушки он, проведя такую аналогию, - Поэтому навряд ли у меня получится научить тебя танцу. Вы как будто каменные внутри, совсем никакой гибкости и ловкости, - пожал плечами снова шатен.
Он был совсем не против того, что Джейсон сделал выбор самостоятельно, на то гермафродит и намекал. Во-первых, он не разбирался в человеческой еде, для него было шоком, что можно есть траву, будучи хищником, или жевать мясо трупов. Во-вторых, Коди казалось все невкусным из данного меню, поэтому без разницы было, что жевать на самом деле. Шатен осмотрел поднос с фруктами, некоторые из них произрастали и у них в мире, но по вкусу ашен сравнить не мог – не пробовал, когда проживал в племени на родине.
- Мы? – рассеянно переспросил Коди, взяв с миски какое-то желтоватое колечко с черными пятнышками посередине. Это что-то оказалось мягким, скользило по пальцам, заставляя гермафродита чуть скривиться. Он поднес банан (а это был его кусочек) к носу и понюхал. Пахло травой, что не удивительно, наверное, это была мякоть какого-то растения. Он вздохнул, - Мы празднуем становление взрослым. Рождение ребенка. Устраиваем праздники в честь бога-покровителя. Благодарим, считай, празднуем, Шраув за удачную охоту, если после нее все оказались сытыми. Празднуем победы, если приходилось отбиваться от враждебного племени, защищая и сохраняя наш лес, - монотонно рассказал, перечислил Коди, нюхая напиток в стакане. Пахло более сладко, даже понравилось, ведь его «созревший» организм требовал чего-то оригинального, необычного.
Правда был и еще один запах, горьковатый, заставляющий сомневаться в том, пить этот напиток или нет. А Джейсон еще, как в намек, проговаривал интересную информацию об отраве в бокалах. Гермафродит не доверял людям, совсем не доверял, поэтому сунул свой бокал под нос человеку, который этот напиток принес:
- Отпей, - почти приказал шатен, наблюдая за поведением Джейсона. Из алкоголя он попробовал только вино, которое ему наливал его сосед по комнате, но то пахло кислым, протухшим фруктом. Тоже вызывало сомнение, но Дориан выпил его при нем, только потому гермафродит попробовал сам. Это было странное ощущение того, что в твоей голове начинается хоровод и ритуальные пляски, поднимается настроение, все кажется таким смешным и забавным, и немного жарко. Когда человек сделал то, что он попросил, Коди удовлетворенно кивнул и сказал:
- Я выпью с тобой за знакомство, - не больше. Ашена вообще повергло в легкий шок, что какой-то человек хочет с ним побрататься или подружиться. Это было просто невозможно, охотники не дружат со своими жертвами, даже если тех нельзя было свободно кушать.

Конечно же, Джейсон не соглашался с аксиомами, произнесенными своим собеседником. Он никогда не признавал своего поражения, как уже успел заметить гермафродит. Это, конечно, было похвально, но реальность от этого не менялась, и люди оставались неуклюжими и абсолютно непластичными. Мужчина даже предложил реабилитироваться, показать, на что он способен, и говорил это с такой уверенностью, что Коди даже чуть-чуть улыбнулся.
Он не собирался обижать своего якобы друга, как тому казалось, ашен просто привык говорить то, что думает: так поступали все, живущие в его и соседних племенах. Он бы сам, например, не обиделся, если бы ему сказали, что он несовершенен. Потому что это правда, до совершенности дитя Шраув ему не хватало груди. Абсолютно обособленное существо, способное как воевать, так и рожать, выкармливая собственного ребенка. У него такой возможности не было.
- Хорошо, Джейсон, я согласен, - ашен улыбнулся мягче, все же решив дать мужчине шанс показать себя. Конечно, он заранее знал, что шатен его ничем не удивит, разве что необычными непонятными приемами, движениями или жестами. Но уж точно не сможет сразить наповал своей ловкостью и скоростью. В любом случае, гермафродит обязан был дать воину шанс показать себя с хорошей стороны. Скрипя зубами, конечно, называя его – прирожденную еду – воином.
На фразы об охранниках, Коди даже прыснул от смеха. Эти люди в тяжелых одеждах у него давно вызывали приступы смеха. Обвешались железом и чем-то еще дурно пахнущим, и думают, что их это, несомненно, спасет. А теперь, вспомнив предыдущие фразы Джейсона, перед глазами ашена вставали коровы в этих человеческих доспехах, и это было совсем уж забавно.
- Нет, я не помню, когда я родился, - спокойно отозвался Коди, пожимая плечами, принимая обратно свой бокал, уже без подозрений отпивая из него, - Вкусно. Только горчит почему-то. Вы люди странные, у вас все напитки немного горчат. Соленые намного вкуснее, - конечно, потому что кровь была солоноватой на вкус, и это было просто божественным напитком. Наверное, поэтому многие ашены любили добавлять много соли в свою настоящую еду, - Мама говорила, что было холодно. Но здесь мне в паспорте написали какую-то «дату рождения» - третьего июля, когда я попал сюда. Наверное, теперь ее можно считать моим днем.
Коди не особенно заметил перемену настроения человека. Люди вообще странные существа, их эмоции были настолько обширными, причем не всегда подходили под ситуацию. Например, ашен видел, как человек смеется над другим, когда тот споткнулся и упал. Ему ведь явно было больно, и нужно было помочь подняться. А смех – это выражение радости, счастья. Отчего веселиться, когда твоему другу или товарищу плохо? Гермафродит этого не понимал. Он потягивал свой коктейль, чувствуя какой-то шумок в голове, но не придал этому внимания. В клубе играла громкая музыка, поэтому было неудивительно, что его мозг решил немного взбунтоваться против таких диких, хотя и ритмичных звуков.
- Почему вы смеетесь над бедами других? – внезапно для самого себя спросил Коди, хотя вроде бы хотел оставить эти мысли при себе. Это было удивительно, как его не послушался его собственный язык. Поэтому решение было одно – заткнуть себе рот соломинкой и продолжать пить.

Коди бездумно выслушал объяснение своего спутника по поводу вкуса принесенного напитка, и даже наклонился, чтобы понюхать золотисто-коричневую жидкость в стакане новоявленного «друга», но тут же чихнул, едва пары алкоголя обожгли ему чувствительную слизистую оболочку. Он потер нос рукой, смешной, как маленький зверек, и еще раз фыркнул, будто это поможет восстановить его обоняние, и поднял мутный, но уверенный в своей правоте взгляд на Джейсона:
- Это пить нельзя. Это яд, - убежденно сказал гермафродит. Это и правда пахло как нечто горькое, острое и обжигающее одновременно. Так не пахло ничего в его мире, по крайней мере, Коди с подобным не сталкивался. Но чутье охотника подсказывало, что съедобные вещи, даже для травоядных, так вонять не должны. Ведь даже горькие травы типа полыни животные, жевавшие всякую траву, обходили стороной, объедая все вокруг, а эту мерзость не трогали.
Он задумался снова на счет странности людей, их привычек, то, что они тащат себе в желудки все, что только можно. Пока думал – пил, потягивая сладкий коктейль через трубочку. Пока не концентрировался, получалось даже неплохо. Главное ведь сначала набирать в рот, а потом глотать, и так циклично. Когда же задумываешься, все происходит рефлекторно и автоматически – горло как-то по-особенному напрягается и всасывает в себя жидкость, проталкивая сразу по пищеводу сплошной струей.
- А? – непонимающе отозвался уже довольно хорошо подпивший Коди. В его голове начинался фейерверк. Все казалось таким ярким и…смешным. Память работать не хотела, поэтому гермафродит напрочь забыл, что он там спросил минуту назад. А когда Джейсон переспросил, и ашен даже вспомнил, что он проговорил, то не смог понять, как такой вопрос мог возникнуть в его голове. Какова была причина?
- Эээ, я не помню, - хихикнул Коди. Много ли надо никогда не пившему доселе ашену? Бокал сладкой жидкости подходил к концу, горчил уже явственнее, только шатену было все равно уже. Алкоголь уже ударил в голову этому юному и неокрепшему созданию, пытающемуся убрать дурацкую по его мнению улыбку с лица, но ничего дельного из этих попыток не выходило. В итоге, отставив довольно громко пустой уже бокал на столик, Коди снова захихикал и…и прижался к боку человека, обнимая его сразу двумя руками за талию.
В его племени было абсолютно нормальным такое поведение, правда, только между ашенами. Конечно же, других животных они не обнимали так по-братски, только своих соплеменников – свою семью. Но сейчас как-то все это забылось, поплыло в юной головушке, и хотелось тепла, уюта и какой-то нежности, а под боком был только Джейсон, и он так доброжелательно что-то говорил… В общем, выхода не оставалось, и Коди под гнетом желаний организма прижался к мускулистому телу мужчины. Что как-то волновало, но пока шатен не обращал на это должного внимания.
- Жаль, что ты человек, - наконец, выдохнул Коди, как обычно поражая своей внезапностью, - Из тебя бы получился неплохой ашен. Ты хороший, - вот этого бы на трезвую голову гермафродит точно бы не сказал. Но все дело было явно в том, что люди непонятным образом были точной копией ашенов внешне, только более грузные и неповоротливые, даже ночью. К козе он бы явно не пошел обниматься с признаниями в ее ашеноподобности.
- А мне одиноко здесь, - снова внезапно проговорил Коди, чей язык уже пытался озвучивать все мысли подряд, проскакивающие в прелестной головке ашена. Он так и сидел, крепко сжимая талию Джейсона, полуприкрыв глаза. Все равно все вокруг чуть плыло и искрилось. Он слышал громкий стук сердца собеседника, чуть участившийся от его прикосновений, слышал глубокое равномерное дыхание, но вот кушать человека почему-то не хотелось. Вроде бы – вот, вены все рядом, можно оторвать от тела приличный кусок и алкать крови, но… Больше волновали кубики пресса под одеждой, такие твердые и рельефные, как у некоторых воинов племени, которые в основном не охотились, а охраняли племя, охраняли малочисленных женщин и детей. Они были куда крепче и мощнее охотников, такие статные, с резными телами богов. Джейсон, наверное, обнаженным тоже таким был…

Люди были странными, и Коди не переставал этого повторять про себя и отмечать в голове, даже когда та была подернута алкогольным туманом. И повадки у них были странными, и манеры поведения, и вот даже вопросы. Спрашивается, что было непонятного в поведении гермафродита? Он оставил опустошенный бокал, чем показал, что выпил все – ни больше, ни меньше. А потом обнял его, пускай и человека, выказывая этим свое уважение, ведь этим жестом он ровнял Джейсона с другими ашенами, между которыми имели место быть какие-либо положительные отношения – родственные, дружеские или же любовные.
Тем не менее, мужчина спрашивал этот очевидный факт, заставляя Коди тихонько вздыхать. Отчего-то говорить не хотелось. Если минуту назад язык нес всякую залихватскую чушь, то сейчас он казался непреподъемным грузом, который надо было ворочать, как бревно какое-то. Все-то ему объяснять нужно было. Хотя чего можно было ожидать от человека? Пусть и такого приятного…а еще сильного, красивого в своей мощи и горячего.
- Обнимаю тебя, - кратко отозвался Коди, раз уж шатену так жизненно важен был его ответ-пояснение. Вроде бы в человеческой речи был этот термин «объятия», он явно был не родным для ашена, и значит, что люди должны были понимать, что оно означает, раз использовали в повседневной лексике. Эти двуногие травоядные вообще задавали много лишних вопросов: «Зачем ты это сделал?», «Почему ты не отвечаешь?», «Как так вышло?». На все эти вопросы был один простой очевидный вопрос, но почему-то даже явно зная этот ответ, люди предпочитали спросить еще раз.
Эта логика была непонятна ашену, но разбираться, даже в своей голове, Коди было откровенно лень. Он поудобнее обхватил крепкий твердый пресс мужчины руками, нагло прижимаясь к его ребрам щекой. К тому же, Джейсон был совсем не против. Это гермафродит понял по его дальнейшим действиям – пальцы мужчины начали нежно перебирать его волосы. Коди чуть улыбнулся, ведь это было приятно и навевало всякие воспоминания о прошлом – так делала его мама, когда его волосы еще достигали лопаток и вились даже ниже.
Они в своем племени никогда не отрезали волос, если только те совсем уж не начинали мешаться. Заплетали в них перья и камешки для красоты, как индейцы, о чем Коди вычитал в человеческой книжке. Здесь же ему их обрезали по неизвестным причинам, как только он прошел через этот портал. Коди тихонько вздохнул, и рука мужчины ушла куда-то ниже по спине. Ашен даже не дернулся, ведь это было донельзя приятно. Как будто все ощущения обострились вмиг и теперь даже легкие касания приносили какое-то особенное удовольствие.
Хотелось прижаться поближе, что Коди и сделал, а еще его рука тоже двинулась, скользнув по твердым кубикам живота собеседника, ведь если тебе дарили приятные ощущения – почему нельзя ответить? По мнению гермафродита даже нужно было! Поэтому, когда рука Джейсона мягко сжала его волосы, шатен распахнул глаза – удивленно и непонимающе. Боли он не причинил, нет… Здесь было другое. Этот жест в племени ашенов значил подчинение. Пошел он издревле, когда поверженным врагам за волосы задирали головы, чтобы перерезать глотку.
А потом модернизировался и стал применим даже в быту. Например, так останавливали зазнавшихся жен или предупреждали о том, что именно ты берешь на себя главенствующую должность. Легкое подергивание за волосы сзади – и ты главный. Коди и не подумал на пьяную голову, что Джейсон и знать не знает их привычек диких лесных племен. Зато в голове ашена переключилось что-то – мужчина показал, что он главный, он сильнее и будет решать за него все дела и проблемы. В любое иное время гермафродит бы вспылил, не признавая за человеком старшинства, но сейчас только покорно улыбнулся, вновь опуская голову.
Но опустив голову в прежнее положение, Коди наткнулся взглядом на еще кое-что интересное. Ширинка человека заметно набухла, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться отчего. Будто не веря своим глазам, гермафродит протянул руку вниз, скользнув по плотной ткани, ощупывая этот бугорок. В его замутненном сознании вновь проскользнуло воспоминание о знаке подчинения с его волосами, а теперь это… Все складывалось, как два и два. И Коди бы, наверное, собирался сказать, что у него есть невеста и не стоит возбуждаться на него, как ощутил странное чувство. Такое ноющее, но тем не менее дико приятное, внизу живота. Как будто горячий поток удовольствия прокатился по его чреву.
Ашен чуть судорожно вздохнул, а рука Джейсона скользнула ему под майку, не получив никаких предупреждений и стоп-сигналов, отчего низ живота «застонал» еще сильнее, заставляя Коди вздрогнуть. Это было безумно странно… Какой-то приятный дискомфорт в сочетании с желанием быть с человеком еще ближе, куда ближе, чем простые объятия. Например, тоже погладить его обнаженный торс. Но мысли об обнаженном теле мужчины заставили его снова вздрогнуть.
- Что это? – изумленно прошептал Коди, доселе никогда подобного не чувствовавший, - У меня… все внизу горит… - его собственный член был в относительном спокойствии, и проблемы исходили не от него, - Из-за тебя… - он попытался чуть нахмуриться, но пьяное сознание не позволило этого сделать, а волшебный жар внизу не давал покоя. Хотелось перво-наперво раздеться, а там…будь, что будет.